Бесценное наследство

— Ваше лицо мне знакомо. Вы, случайно, не клиент «Пэртридж энд Харрис»?

— Нет.

— Ну… — Джеймс повернулся к Ванессе, широко улыбаясь. — Вскоре название известной вашингтонской фирмы будет звучать «Пэртридж, Харрис энд Блумберг». Признайся, кусаешь локти, Нэсс?

— Вовсе нет.

— Нас с Нэсс связывало кое-что пару лет назад. Это держалось в полном секрете, даже ее отец ничего не знал. Эй, там! — Он резко окликнул проходящую официантку. — Принеси-ка мне двойной скотч.

— Ясно, — ответил Чейз. Он готов был биться об заклад, что Ален Пэртридж прекрасно знал о том, что именно связывает его дочь и этого клоуна.

— Твой отец упоминал, что ты преподаешь. В университете?

— В яслях.

— Ого! — Он театрально покачал головой. — И что, за это платят?

— Это ведь работа. А ты как, Джеймс?

Когда он провел рукой по волосам и на его лице заиграла омерзительная улыбка, Чейз с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

— Работаю, — сказал наконец Джеймс. — Ты знаешь, как оно бывает. Куча требовательных клиентов. — Он взял бокал с подноса у официантки, не сказав спасибо и даже не глянув в ее сторону. — Загруженность сумасшедшая! Но я не жалуюсь.

— Ты только что это сделал.

Джеймс замолчал, его рука с напитком замерла на полпути.

— Я смотрю, ты не утратила своей прямолинейности и остроты, девочка Нэсси.

Она улыбнулась:

— Рада видеть, что твое умение лизать задницы наконец привело тебя к успеху, Джеймс.

Джеймс откинул голову назад и расхохотался:

— Боже, я скучал по твоему великолепному чувству юмора! С тобой всегда было забавно. Итак, может, выберемся куда-нибудь вместе?

Чейз зажмурился, борясь с желанием озвучить отказ за Ванессу. Что с ним происходит? Стиснув зубы, он медленно посмотрел на нее, пытаясь утихомирить раздражение, и вопросительно приподнял бровь.

— Спасибо, Джеймс, но…

— О-о! — Он опять тошнотворно улыбнулся и положил руку на грудь. — Не разбивай мое сердце отказом. У меня не слишком много свободного времени, а нам не мешает наверстать упущенное.

Чейз прекрасно понял, о каком именно «упущенном» говорит этот идиот. И к своему немалому удивлению, вдруг почувствовал, как в его груди закипает злоба. Все стало еще хуже, когда противный Джеймс дотронулся до обнаженного предплечья Ванессы и нежно его погладил.

Но вместо того чтобы, следуя инстинктивной реакции, врезать ему, он произнес:

— Да, Ванесса. Вы не виделись целую вечность. Почему бы не наверстать упущенное?

Отлично.

— Честно говоря, Джеймс, я вся в работе и…

— Ага. — Он перевел взгляд с Ванессы на Чейза. — Я тут не к месту?

— Нет, дело не в этом. Просто разрываюсь между работой и детьми. Прости.

— У тебя дети? — На лице Джеймса возник такой ужас, что спрятать его было невозможно. И это только разожгло желание Чейза ударить его. — Ах да, у меня… Я пойду пообщаюсь еще.

Ванесса кивнула:

— Рада была тебя видеть, Джеймс.

Парень снова посмотрел на Чейза, потом на нее.

— Да, я тоже.

— Приятно было познакомиться, Джим… Джимми… Джимбо, — сказал Чейз, не слишком дружественно похлопав его по плечу и чувствуя радость от потускневшей улыбки Джеймса, когда тот уходил. — Почему ты отказала ему?

— Ты смеешься, да? — Она пару раз улыбнулась проходящим мимо людям. — Джеймс Блумберг — подлец, а я не встречаюсь с подлецами.

— Однажды ты все же сделала исключение.

— Ну да. Я была молода и училась на своих ошибках. Давай посмотрим на экспонаты выставки.

— Почему ты это делаешь? — наконец спросил он, когда они приблизились к тускло освещенному алькову, в котором стояла огромная ваза, расписанная иероглифами.

— Что делаю?

— Ты нацепила это выражение лица в тот момент, когда мы сюда вошли. Ты так же выглядела в «Уэйверлизе». Похоже на… — Ему было сложно подобрать нужное слово. — Маску!

Она заморгала идеально накрашенными глазами:

— Маску?

— Ауру, если тебе так проще. Что бы это ни было, ты меняешься до неузнаваемости. Ты становишься недоступной и холодной. Неприкасаемой.

— Моя сестра называет это выражение «лицом для игры», — наконец сказала она, слегка улыбаясь. — Ты бы тоже этому научился, если бы прожил большую часть жизни в мире моих родителей.

— Благотворители, ужины с политиками, карьерные возможности…

— Именно.

— Проклятие знаменитостей, да?

Его слова прозвучали слишком резко, и она, конечно, нахмурилась.

— И это говорит мужчина, которого постоянно окружают люди, с открытыми ртами ловящие каждое его слово. Алло! — Она сделала вид, что говорит по телефону. — Не подскажете, чья тут корова мычит?

Чейз расхохотался.

— Так было не всегда.

— Ну, конечно.

— Серьезно. Я из другого мира.

— Из какого?

— Я из небольшого провинциального городка, в котором живут жестокие люди и не менее жестокие дети. А твоя сестра, кажется, добилась многого в жизни.

Она задумчиво улыбнулась:

— О да. Джульетта Пэртридж — лучший адвокат по семейному праву в Голливуде. Настоящая гордость семейства Пэртридж. Наш отец был на седьмом небе от счастья, когда она получила диплом.

— А ты не захотела быть юристом?

— Это была мечта моего отца, а не моя. Я поняла это сразу, как только попала в Гарвард. Поэтому я перешла на другой факультет, а он не разговаривал со мной целый год.