Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий

В Хямеэнлинну он приехал к двенадцати дня. Оставил машину на стоянке и минут пятнадцать бродил по городку. Заглянул в кафе на центральной площади, выпил кофе, съел круассан. Рогалик оказался слишком сладким, зато кофе – крепким и вкусным. Небо над Хямеэнлинной, как и над Хельсинки, затягивали плотные тучи. Вместо солнца – лишь тусклое оранжевое пятно. От поднявшегося ветра на площади стало зябко, и Цкуру натянул тонкий свитер.

Туристов в Хямеэнлинне он почти не встретил. Только люди в повседневной одежде иногда проходили с магазинными пакетами в руках. И даже на главной улице городка витрины предлагали отнюдь не сувениры, а самые обычные вещи для местных жителей и обитателей летних дач. На другом краю площади стоял христианский собор, массивный, с большими округлыми куполами. Черные птицы стайками, точно волны прибоя, переносились с купола на купол и обратно. А белые чайки, разгуливая по каменной площади, цепкими взглядами наблюдали за окружающим миром.

Неподалеку от площади с нескольких лотков торговали овощами и фруктами. Цкуру купил пакет вишни, сел на скамейку, принялся есть. Пока он ел, две девочки лет десяти, стоя чуть поодаль, с любопытством его разглядывали. Наверное, в этом городишке нечасто появляются азиаты. Одна девчушка – высокая и миловидная, другая – загорелая и вся в веснушках. Обе с длинными косичками. Цкуру широко им улыбнулся.

Любопытные, словно чайки, обе осторожно подошли к нему.

– Китаец? – спросила высокая по-английски.

– Японец, – ответил Цкуру. – Похоже, но немножко не то.

На их мордашках проступило непонимание.

– Вот вы кто, русские? – спросил тогда Цкуру.

– Мы финки! – выпалила веснушчатая.

– Видите, и у вас то же самое, – сказал Цкуру. – Похоже, но немножко не то.

Они закивали.

– А что вы здесь делаете? – спросила веснушчатая. Так, словно тренировала английскую грамматику. Наверняка учит в школе английский, вот и решила потренироваться на иностранце.

– Приехал встретиться с другом, – ответил Цкуру.

– А вы долго летели сюда? – поинтересовалась высокая.

– Одиннадцать часов, – сказал он. – За это время два раза поел и посмотрел кино.

– Какое кино?

– «Крепкий орешек 12».

Они, похоже, остались довольны. Взялись за руки и убежали с площади, болтая юбочками, как перекати-поле на ветру. Не делая из жизни никаких вселенских выводов. Цкуру с облегчением вздохнул и доел вишню.

К даче Хаатайненов он подошел в половине второго. Найти ее оказалось не так легко, как надеялась Ольга, ибо ничего похожего на дорогу туда не вело. И если бы не сердобольный старичок, попавшийся на пути, Цкуру мог бы искать этот дом до скончания века.

Заметив, как Цкуру остановил машину и завис над картой из «Гугла», этот крохотный старичок в линялой охотничьей шапке и резиновых сапогах подъехал к нему на велосипеде. Из его ушей торчала буйная седая растительность, а глаза были налиты кровью – так, словно он на кого-то ужасно злился. Показав ему карту, Цкуру сообщил, что ищет дом господина Хаатайнена.

– Это недалеко. Давайте покажу, – предложил старик по-немецки, затем по-английски. Не дожидаясь ответа, он прислонил тяжелый черный велосипед к ближайшему дереву, забрался на пассажирское сиденье «Гольфа» и корявым, как старый сучок, пальцем ткнул куда-то вперед. Там, куда он указал, деревья расступались, открывая проселочную дорогу. А точнее – просто две колеи, между которыми зеленел высокий бурьян. Цкуру поехал по ним, вскоре показалась развилка. Впереди из земли торчал деревянный столб со стрелками вправо и влево, на которых краской вручную были написаны имена. На стрелке, смотревшей вправо, значилась фамилия «Haatainen».

Цкуру поехал вправо, пока не вырулил на большую поляну. За березовыми стволами сверкала на солнце озерная гладь. К маленькому деревянному причалу была пришвартована пластмассовая лодочка горчичного цвета. Совсем простенькая – порыбачить на досуге. Тут же на берегу стояла маленькая хижина с четырехугольной кирпичной трубой, рядом припаркован белый минивэн «Рено» с хельсинкскими номерами.

– Вот он, дом Хаатайнена, – угрюмо сообщил старичок. И, надвинув шляпу на уши так, словно собирался бороться с лютой метелью, смачно сплюнул себе под ноги. Жесткой, как камень, слюной.

– Спасибо, – сказал ему Цкуру. – Давайте я отвезу вас обратно к велосипеду. Дорогу я уже запомнил.

– Нет! Не нужно. Вернусь пешком, – сердито прокаркал старик. Смысл его карканья показался именно таким, хоть и на языке, которого Цкуру не знал. На слух прозвучало совсем не по-фински. Не оставив даже пары секунд для рукопожатия, старик выскочил из машины и широким шагом, не оглядываясь, двинулся прочь, будто сама Смерть, только что объяснившая умершим, как переправиться на тот свет.

Сидя в «Гольфе» на обочине среди летней травы, Цкуру проводил взглядом старика. А потом вышел из машины и глубоко вдохнул. Здешний воздух был куда чище, чем в Хельсинки. Свежий, словно только что изготовленный. Мягкий ветерок покачивал ветви берез и постукивал бортом лодки о деревянный причал. Где-то вдалеке резко вскрикивали птицы.