Бесы 2.0. А цари-то ненастоящие!

А ведь какое-то время Юмашев даже в «Комсомольской правде» трудился. Геннадий Селезнев, главный редактор «КП» в 1980–1988 годах, рассказывал мне некоторые подробности. Юмашев вел «Алый парус» — это был как бы первый образец свободной журналистики в стране. На самом же деле имитация свободы слова, Валя пыль умел пускать в глаза, на этом и карьера вся его построена. Впрочем, Селезнев не столько о работе Юмашева вспоминал, сколько о его внешнем виде: неопрятный, мол, парень, под хиппи «косил», и в голове у него такая же неопрятность, как и снаружи.

Юмашева вытащил из небытия известный журналист Павел Вощанов. Он симпатизировал Ельцину, особенно в период гонений на него, захаживал в приемную Госстроя, был в отличных отношениях с помощником Ельцина Львом Сухановым. И затем стал первым пресс-секретарем ЕБН. Вощанов и подал ему идею: «Борис Николаевич, а хорошо бы книгу вам написать: тяжелое детство, холод-голод, деревянные игрушки, вместо грелки — коза. А потом — интриги, враги-завистники, но трудности вас закалили, и вы заслуженно стали народным депутатом, председателем Верховного Совета РСФСР и надеждой страны».

Ельцин загорелся этой идеей.

В качестве литературного раба Вощанов предложил Юмашева. «Исповедь на заданную тему» Ельцина вышла большим тиражом. В предисловии как бы автор Ельцин, а на самом деле Юмашев сам о себе хорошо отозвался: «Работа над книгой шла в основном по воскресеньям и по ночам. И если бы не помощь молодого журналиста Валентина Юмашева, которому часто приходилось, подстраиваясь под мой ритм, работать без выходных и ночами напролет, — трудно сказать, появилась ли бы эта книга».

Юмашев через своего знакомого издателя в Англии раскрутил книгу, она стала хорошо продаваться. У Вали были откуда-то связи и с лондонскими банкирами. Счет «писателю» Ельцину Валя открыл в престижном Barclays Bank. Я поинтересовался у него тогда: как же так, ты вроде простой советский журналист, конец 80-х, свободного выезда за границу нет, а у тебя в Англии счета в банках и связи в разных сферах. У меня возникли подозрения, что там не обошлось без западной разведки. Режим благоприятствования наш гражданин в Лондоне мог получить только за какие-то встречные услуги. Проверять мои подозрения было некому, и таким вот образом Юмашев стал соратником и биографом Ельцина и «семьи», двери в Кремле чуть ли не пинком открывал. И уже тогда, как мне докладывали, наводил мосты, как можно перевести в валюту свалившееся на него положение.

«Писатель» Ельцин вошел во вкус и поручил Юмашеву собирать материал для второй книги. Тот приходил ко мне каждый день в кабинет, и я на протяжении получаса рассказывал, что произошло за день. «Летописец» слушал, жуя мои бутерброды. Вообще, не везло им, моим бутербродам. То Березовский, словно из блокадного Ленинграда сбежавший, их у меня подъедал — по карманам только что не рассовывал, и вот Юмашев туда же. Валя, видимо, в детстве досыта не ел, поэтому, как всякий выходец из советских низов, фанатично любил колбасные изделия и копчености. Как какое-то застолье — молотил колбасу, ветчину, буженину… Халява, как тут удержаться. Водку вообще не пил, только красное вино и коньяк, но закуски уничтожал много.

В Кремле горничные вымуштрованные: принесут главе Администрации президента Юмашеву к обеду или к чаю мясных изделий тарелку — спустя десять минут она уже пустая. Несут следующую. Вообще еда в Администрации президента не задерживалась: Сергей Филатов, будучи ее главой, всю оставшуюся закуску домой уносил, а Юмашев, не отходя от кресла, съедал. Ну и выкопал себе зубами проблему: врачи мне сказали, что у него развилась так называемая мясная подагра. Весь в прыщах был поэтому — буженину с карбонадом в таких количествах редкий организм без последствий выдержит.

Когда Ельцин стал персоной номер один на политическом небосклоне России, Юмашев понял: настает его звездный час. Он везде с нами ездил, стараясь всунуть свое лицо в кадр, когда свиту снимали телевизионщики — демонстрировал «близость к телу». Но когда по телевизору в августе 1991 года пошло «Лебединое озеро», Юмашев испарился. Во время путча с нами его у «белого дома» не было. Он сбежал с женой Ирой, дочкой Полиной и больной мамой в дачный поселок Правда — там были дачки журналистов и издателей. Валя из соображений конспирации не стал ни к кому проситься на постой и все три дня августовских событий прятался в котельной. Обитатели поселка ему носили еду и воду, а он трясся в этой котельной, убеждая дачников, что его первого арестуют, потому что он совершил государственное преступление — книгу написал для Ельцина. Видимо, добавляло ему страха и осознание того, что я знаю про его английские связи.