Бесы 2.0. А цари-то ненастоящие!

— Васильич, достали меня с этой инаугурацией президента. Сценарий уже десяток раз поменяли. Хотели сначала пышное действо устроить у Красного крыльца, с конным выездом, парадом. А как это сделать, если Сам в Барвихе после шестого инфаркта отлеживается?..

В итоге Ельцина привезли в инвалидной коляске за кулисы главной сцены Государственного Кремлевского дворца, подняли, пиджак надели перед выходом на сцену, он по-быстрому поклялся на Конституции РФ честно работать и быть гарантом, а потом — в машину реанимации, которая отвезла его в койку.

А несколько дней спустя оклемавшийся президент пригласил руководителя Администрации, сыгравшего определяющую роль в его победе, к себе в санаторий «Барвиха». И награда нашла героя. Егоров потом рассказывал: стол, фрукты, шампанское. Ельцин мнется, видно, что неудобно ему, но решается:

— Николай Дмитриевич, я тебе благодарен за работу на выборах. Но ты все же напиши заявление об увольнении по собственному желанию. Семья давит, требует. А я не могу уже сопротивляться, здоровья нет совсем…

— А кто вместо меня?

— Чубайс…

При этом президент о страшном диагнозе Егорова еще ничего не знал, не это было причиной позорного решения об увольнении человека, приведшего немощного Ельцина к победе на выборах.

— Николай Дмитриевич, но я готов тебе абсолютно любую должность дать, какую захочешь! — оживился президент.

— На самом деле — любую? — поинтересовался Егоров.

— Выбирай!

— Ну, хорошо. Борис Николаевич, назначьте меня министром обороны…

Ельцин от растерянности сразу и не нашелся, что сказать. Не понимал своего счастья: несмотря на болезнь, это был бы отличный министр обороны — не ворующий и эффективный, в отличие от тех, что ни рыба ни мясо, проходивших чередой через это кресло. И даже не «Табуретка»…

И Егоров пожалел больного человека с отработавшим свой ресурс сердцем, пьющего шампанское вместо корвалола:

— Ладно, Борис Николаевич, отпустите меня домой в Краснодар. И разрешите участвовать в выборах губернатора…

Президент обрадовался тому, что все так замечательно разрешилось. Но при этом всплакнул, как вспоминал Николай Дмитриевич. Видимо, понимал, что теряет последнего надежного и порядочного человека своей команды. Ельцин заверил в своей поддержке и пообещал ему в избирательной кампании режим наибольшего благоприятствования.

Надо ли говорить, что победить Егорову на выборах губернатора Краснодарского края не позволили. Против него выставили деятеля КПРФ Кондратенко, и Чубайс, забивавший гвозди в гробы коммунистов, сделал все, чтобы красный кандидат победил. Например, водитель Егорова сбил на дороге старушку. Политтехнологи Чубайса такую возможность не упустили и раздули историю так, что пыль была до небес — чуть не намеренно кандидат Егоров саморучно бабушку убил.

Николай Дмитриевич вынужден был вернуться в Москву. Тихо жил у себя на даче и ездил на процедуры в ЦКБ. Одно легкое пришлось удалить. Усугубила его состояние еще одна беда: от печки сгорела дача, они с женой едва успели выбраться, прихватив только личные документы.

Однажды, уже будучи депутатом Госдумы, я приехал в больницу навестить Николая. Поразила огромная усталость в глазах — такая бывает у человека, когда он раздумывает: бороться за жизнь или бросить уже?

— Николай Дмитриевич, хватит о болячках думать. А давай-ка ко мне помощником в Думу. У меня их немало, но мудрых — нет…

— Саша, думаешь потяну? Спасибо за предложение, еще, значит, поработаем! — воспрянул он. И сразу почувствовалось: стержень внутри этого человека никуда не делся.

Проходит пара дней, я уезжаю в Новгород в командировку. Очень насыщенная была поездка. С рыбаками встречался — с настоящими, не ряжеными подставными. Я новгородцам катер с мощным американским мотором подарил на средства из своих книжных гонораров, чтобы за браконьерами по Ильменю рыбнадзор гоняться мог. И тут звонит врач:

— Александр Васильевич, с Николаем Дмитриевичем всё не очень хорошо. Он про вас вспоминал. Приехали бы вы…

Не успел я доехать до Москвы, как еще один звонок: Егорова не стало.

Похоронили его на Кунцевском кладбище. Отпели в монастыре. Очень скромная могила, незаметный памятник. И — нечто сверхъестественное, таких совпадений просто не бывает… Егоров очень любил песни Ободзинского, самый почитаемый певец у него был. И в тот же день (!), когда похоронили Николая Дмитриевича, но только на час раньше, в двух метрах его могилы на Кунцевском кладбище, по-соседски появился свежий холмик с табличкой: Валерий Ободзинский…

Рядовые демократического запаса

Безумству храбрых поем мы песню…

М. Горький

Память о демократических реформах конца 80-х — начала 90-х годов у народа потихоньку вытравили. Ни к чему это «баловство», решила новая власть, а то, глядишь, задумываться начнут, почему по Конституции единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ, а в реальности — все источники власти сидят в креслах в границах Садового кольца.