Бесы: Роман-предупреждение

За всех во всем пред всеми виноват. «Ваятель душ», Достоевский, который провидел российское безумие и беснование, дал Волошину ключ к особому худож ническому и историософскому пониманию событий. «…Надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары… Мы пустим легенды… ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, ка кой еще мир не видал… Все подымется», — грозит бес-политик. «Петр Верховенский… задался мыслию, что я мог бы сыграть для них роль Стеньки Разина «по необыкновенной способ ности к преступлению», — говорит в «Бесах» Ставрогин. «Мы, знаете, сядем в ладью, веселки кленовые, паруса шелковые, на корме сидит красна девица, свет Лизавета Николаевна…» — рисует картину смуты Петр Верховенский. Именно в ракурсе российской смуты воспринял и попы тался объяснить революцию Максимилиан Волошин. «Без домная, гулящая, хмельная, во Христе юродивая Русь» пошла «исконным российским путем:

Но тебе сыздетства были любы —

По лесам глубоких скитов срубы,

По степям кочевья без дорог,

Вольные раздолья да вериги,

Самозванцы, воры да расстриги,

Соловьиный посвист да острог.

(«Святая Русь», 19 ноября 1917) идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме неко торых, весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, су щества микроскопические, вселяющиеся в тела людей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими… Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали… Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмыслен ной злобе…»

19 декабря 1917 года Волошин пишет стихотворение «Dmetrius — imperator» — о лихой године бед, о лихолетье самозванщины. Тема самозванства — важнейшая, коренная тема революции, считал Волошин. И героями его стихов ста новятся самые знаменитые, самые кровавые русские самозван цы («Стенькин суд», 22 декабря 1917), вернувшиеся в Россию в предначертанный срок — через триста лет после казни в 1613 году малолетнего сына первого русского самозванца Лжедмитрия I и Марины Мнишек. Отряд самозванцев при ходит в Россию для мести и расправы:

И как вынес я муку кровавую,

Да не выдал казацкую Русь,

Так за то на расправу на правую

Сам судьей на Москву ворочусь.

Рассужу, развяжу — не помилую —

Кто хлопы, кто попы, кто паны….

Так узнаете: как пред могилою,

Так пред Стенькой все люди равны. Тема и тень народной расправы («Народной расправы»!) обретает отчетливые очертания и точное имя; самозваная власть, прикидывающаяся современными и злободневно- политическими формами, спешит справить тризну:

И за мною не токмо что драная

Голытьба, а казной расшибусь —

Вся великая, темная, пьяная,

Окаянная двинется Русь.

Мы устроим в стране благолепье вам, —

Как, восставши из мертвых с мечом, —

Три угодника — с Гришкой Отрепьевым,

Да с Емелькой придем Пугачом. Сопровождая эти стихи письмом, Волошин писал адресату (25 декабря 1917 года): «Посылаю Вам новое стихотворение о Стеньке Разине. Тема ультра-современная. Мне хотелось Свя той Руси противопоставить Русь грешную и окаянную. Сей час начинается настоящий Стенькин Суд. Самозванчество, разбойничество… вот ос новные элементы всякой русской смуты. Не думайте, что слова Стеньки в стихах об равенстве — это натяжка на современность: это точные его слова из «Пре лестных писем» 1. Делая такой вывод о корнях русской революции — с явным креном в историю и фольклор, Волошин отнюдь не смущался 1 Волошин М. Избранные стихотворения. М., 1988, с. 358.

тем обстоятельством, что самозванцы его времени пользуются европейской демократической терминологией и имеют вполне цивилизованный, адекватный эпохе облик. Наоборот: поэт помнил, как в сознании толкача смуты Петра Верховенского совмещаются смуты, легенды и пожары с центральными коми тетами, их бесчисленными разветвлениями, ревизорами и чле нами Internationale. «Бесы земных разрух клубятся смерчем огромным» — к такому образу революции, которая, по Волошину, и возмездие, и повторение старых, пройденных исторических дорог, и новая надежда, поэт пришел не без влияния российских провидцев. «Надрыв и смута наших дней» Достоевский помог, по признанию Волошина, понять и другую истину: бес разрухи, бес смуты, бес междоусобной войны овладел в одинаковой сте пени и «теми» и «этими» — в этом-то весь ужас, и вся трагедия, и вся печаль:

Одни возносят на плакатах

Свой бред о буржуазном зле,

О светлых пролетариатах,

Мещанском рае на земле…

В других весь цвет, вся гниль империй,

Все золото, весь тлен идей,

Блеск всех великих фетишей

И всех научных суеверий.

Одни идут освобождать

Москву и вновь сковать Россию,

Другие, разнуздав стихию,

Хотят весь мир пересоздать. И вот главное, отчетливо «достоевское»:

И там и здесь между рядами

Звучит один и тот же глас:

«Кто не за нас — тот против нас.

Нет безразличных; правда с нами». В этом стихотворении, озаглавленном «Гражданская вой на» (22 ноября 1919), Максимилиан Волошин сформули ровал свою человеческую, гражданскую, общественную по зицию:

А я стою один меж них