Бесы: Роман-предупреждение

ния стала материальной силой и получила лицензию на мас совые истребления? Не тогда ли, когда именем «объективных законов истории» политические авантюристы учились прикрывать разбой и грабеж? Припоминая основополагающие трактаты и манифесты, вглядываясь в теоремы и максимы, хочется понять степень ответственности идеи за воплотившийся результат…Законы, мораль, религия — все это для пролетариата не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы…..Всякую такую нравственность, взятую из внечеловеческо¬ го, внеклассового понятия, мы отрицаем… Мы говорим: это наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата…..Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем… Конечно, позиция Волошина («молюсь за тех и за других») не имела ничего общего с тем хорошо знакомым лозунгом, который спустя всего лишь одно десятилетие будет освещен талантом и авторитетом Маяковского:

И песня,

и стих — это бомба

и знамя,

И голос певца

подымает класс,

И тот, кто

сегодня

поет не с нами,

Тот против нас. Мораль Петра Верховенского, которого (сам того, по-види мому, не подозревая) цитирует Маяковский, и в самом деле опрокидывала общечеловеческие схемы, превращала в мираж гуманизм и выбивала всякую почву у любого милосердного движения души. «Наслаждение от милостыни, — говаривал главный бес- политик из романа Достоевского, — есть наслаждение над менное, наслаждение богача своим богатством, властию… Она развращает и подающего и берущего и — кроме всего — не достигает цели. Милостыня только усиливает класс праздных лентяев, надеющихся жить милостыней… В новом устройстве не будет бедных…» (11, 159). И все-таки милосердие и миротворчество Волошина, кото рые также «не достигали цели» и оставались в ситуации тоталь ного расчеловечивания «голосом, вопиющего в пустыне»,

смогли обнажить перед миром те катастрофы и тупики, к кото рым влечет политических безумцев путь насильственных экспериментов над человеком — путь «пытаний естества».

«НЕ ЖЕЛАЛ БЫ БЫТЬ ПРОРОКОМ…» Тот факт, что В. Г. Короленко безоговорочно осудил Октябрьскую революцию, назвав ее авантюрой, что он также не принял политическую систему, основанную на диктатуре про летариата, получает в наше время совершенно иное, чем преж де, эмоциональное отношение и оценку. Вряд ли сегодня пози ция Короленко может быть однозначно истолкована как набившее оскомину «свидетельство идейной и классовой огра ниченности великого писателя». Но дело в другом: являясь несомненным гражданским подвигом и исторической важнос ти, документом-свидетельством, знаменитые «открытые пись ма» Короленко к наркому просвещения Луначарскому, про изводят поразительное впечатление прежде всего набором аргументов и логикой доказательств. Анализ причинно-след ственных обстоятельств, целей и средств, а также тактики и стратегии революции, предложенный Короленко и направ ленный в адрес «коммунистического правительства», позво ляет «опознать» систему взглядов писателя: без натяжек и пре увеличений монологи Короленко оказываются последова тельным и как будто непосредственным опровержением уже неоднократно цитированной программы «О том, чего хотел Нечаев». Притом опровержением суммарным, соединившим все аргументы, приводимые в романе Достоевского порознь различными персонажами. Полемист, диагност и провидец Короленко обнаруживает редкостную солидарность с Достоев ским по отношению к той беде, которую видел автор «Бесов» и которая стала темой писем к наркому Луначарскому. Главный пункт полемики, обращенной к «вожакам скоро спелого коммунизма», — это убеждение писателя, что больше вистская революция, разрушая до основания стены старого мира, воспроизводит затем в изуродованном, искаженном ва рианте все его прежние структуры. Творческое бесплодие разрушителей — вот урок, который, по мнению Короленко, вынесла Россия из опыта революций. Жизнь вопреки реальным возможностям, переделывание и перестраивание человека вопреки его природным ресурсам, «мечтательно-озлобленные» прожекты вопреки разумному, трезвому и здравомыслящему взгляду на действительность — все это существование вопреки здравому смыслу и есть отли-