Бесы в красной гостиной

В этих условиях «Российской газете» (если следовать закону о средствах массовой информации. – Авт.) в связи с «исчезновением» учредителя – Верховного совета – представилась возможность выбора, с кем пойти, или вообще ни к кому не примыкать. Редакция этой возможностью попыталась воспользоваться: подали заявку на учредительство газеты коллективом редакции (в полном соответствии с действующим законом. – Авт.). Министерство печати незаконно отказало в этом. Отказ был обжалован в различных судах, однако и суды (надо понимать их положение) не поддержали газету.

Указ, напомним, был подписан во вторник 21 сентября в 20 часов вечера. Так что в редакции он оказался утром в среду 22 сентября. Естественно, центральной темой номера за четверг 23 сентября стал указ номер 1400 и комментарии к нему, оценки. Ярче всего оценка выражена в «шапке» (газетный сленг. – Авт.) первой полосы: «Президент растоптал Конституцию». Восьмисотый и последний номер газеты в старом качестве вышел и миллионным тиражом поступил читателям во все регионы России.

Запретили издание в тот же четверг 23 сентября, когда верстался номер на пятницу 24 сентября. Около четырех часов дня позвонил директор издательства «Пресса» Леонтьев и сообщил, что получил распоряжение из Минпечати газету не печатать. Я попросил уточнить, кто именно дал распоряжение. Ответ: Цабрия, в то время исполняющий обязанности министра. Но, как говорится, ежу было понятно, кто на самом деле принял это решение. Позвонил тогдашнему главному редактору «Правды» Селезневу («Правду» запретят 13 октября. – Авт.) и попросил разместить сообщение об этом и ряд материалов в текущем номере «Правды». Он задержал подписание номера в печать, журналисты за полчаса подготовили страницу. Так страна узнала о незаконных действиях в отношении «Российской газеты».

Запрет на издание «Российской газеты» действовал в течение всего времени от принятия указа до расстрела парламента. Но коллектив редакции работал, правда, уже в режиме информационного агентства. Тогда все отделы редакции были оснащены факсами, по тем временам редкой оргтехникой, и подготовленные журналистами полосы рассылали по областным газетам. Технической работой и днями и ночами занималась Лена Алешкина. Большинство областных газет охотно печатали наши материалы; позже много приходило писем от редакторов областных газет с приложением спецвыпусков, подготовленных нашими журналистами.

А вот московские центральные газеты замалчивали факт закрытия «Российской». Из кабинета главного редактора фактически не выходили зарубежные журналисты и телевизионщики – и ни одного отечественного. Как-то позвонил корреспондент «Российского радио» (к сожалению, забыл фамилию) и пригласил в открытый эфир. При этом предупредил, что надо пройти в студию с «черного» хода. Я пришел, он задал два-три вопроса, я ответил и помчался к себе, чтобы послушать (наши здания рядом). Включаю радиоприемник – ничего нет. Позднее молодой человек позвонил и сказал, что его выдали, донесли тогдашнему руководителю российского ТВ и радио Олегу Попцову. У меня почему-то еще не отключили спецсвязь, по «вертушке» позвонил ему. Олег, говорю, почему бы тебе не пригласить меня в студию, я поразмышлял бы о демократии, о свободе печати. На мне тщательно отглаженная рубашка, модный галстук, я прекрасно выгляжу, и мне есть что сказать. Пригласи. Я рад, что у тебя такое настроение, ответил Попцов, но все давно сверстано. Ну, ты хоть пощади парня, попросил я. Такие вещи не прощаются, ответил Попцов и положил трубку.

До этого раза два-три привозили фельдъегеря распоряжения об освобождении главного редактора: из министерства печати, правительства. Это было и смешно, и грустно. Ну, какое право имеет министерство распоряжаться кадрами газеты, учредителем которой является Верховный совет? Равно такого права не имело и правительство. Неконституционность указа подтвердил Конституционный суд России. Поэтому оставалось одно: игнорировать приказы и распоряжения. К тому же состоялось общее собрание коллектива, которое единогласно (при одном воздержавшемся) подтвердило полномочия главного редактора.

5 октября очередное распоряжение поступило за подписью председателя правительства Виктора Черномырдина: «Освободить от занимаемой должности в связи с противодействием выполнению указа Президента России № 1400». Такая запись сохранилась в моей трудовой книжке. В тот же день из газеты ушло десятка три-четыре журналистов. Технических работников я попросил оставаться на рабочих местах. Исход журналистов из редакции продолжался месяцев пять-шесть; находили места в других изданиях и уходили. Через год от прежнего состава остались единицы. Газета полностью поменяла редакционную политику.

Да бог с ней, с газетой. Невелика потеря. Страна погрузилась в темный омут!

Отступление. Социализм и либерализм: кто кого?