Бесы в погонах

– Бля буду, Макарыч, не знаю!

Роман Григорьевич ушел глубоко в себя, Сережа вжался в стул и боялся даже стронуться с места. А отец Василий, пока разбирались между собой Санька и Андрей Макарович, сидел в засаленном кресле и ужасался: получалось так, что он влип во всю эту историю вообще неизвестно из-за чего! Из-за каких-то внутренних ментовских разборок! Пожалуй, никогда они еще не стояли так близко к полному развалу отношений.

– Так, хватит! – оборвал он спор Макарыча и его бывшего подчиненного. – Между собой потом все выясним. Надо с Юрием Петровичем заканчивать.

Андрей Макарович некоторое время сидел, словно потерянный, а потом тряхнул головой и как протрезвел.

– Стоп! – рявкнул он, похоже, на самого себя. – Что-то не с того конца все пошло! Ну-ка, ну-ка, Петрович, давай-ка с самого начала!

Он начал допрашивать Мещерякова с таким пристрастием, что отец Василий все время дергался в кресле и обливался холодным потом, ожидая, что вот-вот еще немного, и наступит развязка – страшная и, похоже, кровавая.

– Ну-ка пошли! – внезапно ярился тяжелый, словно отлитый из чугуна Макарыч и хватал Петровича за шкирку. – А если я тебе яйца в дверях зажму, что ты запоешь?!

И Юрий Петрович бледнел и начинал запинаться, торопливо пытаясь объяснить этому явно сумасшедшему человеку, что совсем не то хотел сказать…

– А что?! – страшно ревел рубоповец, и священник подскакивал в своем кресле. Ему и самому приходилось ломать людей, правда, давненько, но то была игра, как в гляделки – кто первым отведет взгляд, а это не походило ни на что!

Но каждый раз старый, опытный рубоповец останавливался на самом краю… И после двадцатой или тридцатой такой «остановки» Мещеряков сломался. И с этого момента он действительно стал рассказывать все.

На поверку выходило, что начальник ОБНОНа не такой уж невинный агнец. По крайней мере, этот ход: Сережа стреляет в Саньку, а Гравер втихую убирает Сережу – придумал именно он. Лично. А что? Все абсолютно правдоподобно: в первом случае мщение, во втором нормальная расправа со стукачом – в ментовке бы никто этому не удивился.

Поведал Мещеряков и то, что заказанную из области имитацию покушения на Романа тоже обеспечивал личным составом именно он: потому охрана и не поймала никого, что с профессионалами дело имела. И опять-таки никто из напрямую причастных к этому исполнителей не удивился: мало ли какие счеты могли быть между Романом и начальником ОБНОНа?! Все абсолютно нормально…

Но вот зачем это все понадобилось Виталию Сергеевичу Лядову, начальник ОБНОНа не знал. Макарыч испробовал все: угрозы, битье, разве что к розетке не решился испытуемого подключить – все оказалось бесполезно. Мещеряков действительно этого не знал.

– Ну что, мужики, хватит с вас? – насмешливо спросил Андрей Макарович, когда убедился, что более ничего нового не услышит.

И впервые за много часов никто не возмутился командирскому тону рубоповца: с них и впрямь было достаточно. По крайней мере, отец Василий чувствовал себя так, словно это ему несколько часов подряд угрожали засунуть провод в задницу, а заодно переломать пальцы дверью туалета.

Они оставили смертельно бледного Мещерякова вместе с таким же бледным и притихшим хозяином квартиры, разбили телефон и быстро покинули это жуткое место. И священник еще раз отчетливо осознал, что самыми неприятными для нас местами являются те, где мы делаем что-то против своих правил, что-то неверное, ненужное и недоброе…

* * *

– Ну, что будем делать, мужики? – спросил Макарыч, когда они отошли достаточно далеко, аж к самой Студенке.

Мужики молчали.

– Я, кажется, знаю, – подал голос отец Василий.

– Что? – повернулись к нему остальные.

– Нам нужен подполковник Лядов, так?

– Ну… положим, – заинтересованно посмотрел в его сторону Санька. – Только как его возьмешь? Теперь нас к нему на пушечный выстрел не подпустят – это уж будь спок!

– В этом вся суть, – кивнул священник. – Поэтому не мы должны Василия Петровича найти, а он нас. И желательно, чтобы пришел без сопровождения…

– Как?! – Для начала нужно выяснить, стоит ли в моем доме засада.

* * *

Мужики снова перешли Студенку вброд по дамбе и след в след побрели к дому отца Василия. Подобрались к сараю и заглянули – никого; проверили летнюю кухню – пусто.

– Плохо дело, – пробормотал священник и вдруг увидел Стрелку.

Вредная кобыла стояла прямо напротив крыльца и враждебно щерила огромные желтые зубы.

– Они в доме! – уверенно заявил священник. – Значит, как договорились: Роман с Сережей на стреме, ты, Санька, страхуешь снаружи, а мы с Макарычем пойдем через подвальное окно.

Мужики кивнули и расползлись в разные стороны.

– Давай, Макарыч, вперед, – усмехнулся священник. – Хоть и недоброе дело делаем, а оставлять все как есть и того хуже!

Рубоповец обтер лицо руками и глубоко вздохнул:

– Пошли.