Бетагемот

– Угу. Ну и вот, похоже, он все-таки что-то подцепил, так что на время мы решили установить в «Атлантиде» режим «Рыбоголовым входа нет».

– Вы позволите себя выставить?

– Вообще-то, я думаю, что это разумная мысль, – признает Кларк.

– Почему? Чем он заразился?

Кларк качает головой.

– Тут не медицинский вопрос, хотя это часть проблемы. Просто… все изрядно разгорячились, причем с обеих сторон. Мы с твоей мамой считаем, что лучше держать ваших и наших подальше друг от друга. Какое-то время.

– Как это? Что происходит?

– А мама тебе не…

До Кларк с опозданием доходит, что Патриция Роуэн могла кое-что скрывать от дочери. Если уж на то пошло, то неизвестно даже, а многие ли взрослые на «Атлантиде» в курсе дела. Корпы в принципе склонны держать информацию под замком. Конечно, на взгляд Кларк все их принципы плевка не стоили, и все же… Она не собирается становиться между Пат и…

– Лени? – Аликс хмуро уставилась на нее. Эта девочка – из немногих людей, которым Кларк не стесняясь показывает обнаженные глаза, однако сейчас на ней линзы. Она делает еще шаг-другой по ковру и видит скрытую до сих пор грань тумбы. У верхнего края нечто вроде панели управления: темная лента, на которой горят красные и голубые иконки. По всей длине бежит зубчатая линия, похожая на ЭЭГ.

– Это что? – спрашивает Кларк, чтобы отвлечь девочку. Для игровой приставки штуковина слишком массивная.

– А, это… – Аликс пожимает плечами. – Это Келлин зельц.

– Что?!

– Ну, типа, умный гель. Нейроная культура с…

– Я знаю, что это такое, Лекс. Просто… мне странно видеть его здесь, после…

– Хочешь посмотреть? – Аликс выбивает на крышке шкафчика короткую дробь. Перламутровая поверхность идет разводами и становится прозрачной, под ней – лепешка розовато-серых тканей в круглом ободке. Похоже на густую овсянку. Пудинг разбит на части перфорированными стеклянными перегородками.

– Не особо большой, – говорит Алекс. – Куда меньше, чем были в прежние времена. Келли говорит, он размером с кошачий.

«Значит, наверняка злобный, если и не слишком умный».

– Зачем он нужен? – спрашивает Кларк. «Не могут же они быть такими идиотами, чтобы использовать эту штуку после…»

– Это вроде домашней зверушки, – виновато объясняет Аликс. – Она назвала его Рамблом.

– Зверушки?!

– Ага. Он думает, вроде как. Учится всякому. Хотя никто точно не понимает, как это происходит.

– А, так ты о них слышала?

– Ну, он намного меньше тех, что работали на вас.

– Они на нас не раб…

– Он совсем безобидный. Не подключен ни к каким системам, и вообще.

– Так что же он делает? Вы его обучаете всяким трюкам?

Мозговая каша поблескивает, как гноящаяся язва.

– Вроде того. Он отвечает, если ему что-нибудь говоришь. Не всегда впопад, но от этого только смешнее. А если подключить к нему радио, он играет в такт музыке крутые цветные узоры. – Алекс подхватывает свою флейту и кивает на наглазники. – Посмотришь?

– Зверушка, – бормочет Кларк. «Чертовы корпы…»

– Мы не такие, – резко отвечает Аликс. – Не все такие.

– Извини? Не такие – какие?

– Не корпы. Что это вообще означает? Мою маму? Меня?

«Неужели я проговорила это вслух?»

– Просто… сотрудников корпорации. – Кларк никогда всерьез не задумывалась о происхождении слова – не больше, чем об этиологии слова «стул» или «фумарола»[7].

– Если ты не замечала, здесь полно и другого народа. Техники, врачи и просто родственники.

– Да, я в курсе. Конечно, я в курсе…

– А ты валишь всех в одну кучу, понимаешь? Если у кого нет в груди пучка трубок, то для тебя это сразу корп, труп.

– Ну… извини. – Она запоздало пускается в оправдания: – Я не обзываюсь, просто слово такое.

– Нет, для вас, рыбоголовых, это не «просто слово».

– Извини, – повторяет Кларк. Ни одна из них не сдвинулась с места, но расстояние между ними заметно увеличилось.

– В общем, – говорит Кларк наконец, – я просто хотела предупредить, что в ближайшее время появляться не буду. Разговаривать мы, конечно, сможем, но…

Движение у люка. В комнату входит крупный коренастый мужчина с зачесанными ото лба темными волосами. Кожа между бровями собралась складками, от него так и веет враждебностью. Отец Келли.

– Мисс Кларк, – ровным голосом произносит он.

Внутри у нее все стягивается в тугой злобный узел. Она видела такие лица, знает эту повадку – не сосчитать, сколько раз сталкивалась с ней в возрасте Келли. Она знает, на что способны отцы, знает, что творил с ней ее собственный, но она уже не маленькая девочка, а отцу Келли, похоже, совсем не помешает урок…

Однако ей приходится все время напоминать себе: ничего этого не было.

Портрет садиста в отрочестве

Конечно, со временем Ахилл Дежарден научился обводить шпиков вокруг пальца. Он с малых лет понял, каков расклад. В мире, который ради его же безопасности держат под постоянным наблюдением, существовали лишь наблюдаемые и наблюдатели, и Ахилл точно знал, на какой стороне предпочел бы находиться. Невозможно мастурбировать при зрителях.