Бетанкур

Хорошие отношения сложились у Ранда и с госпожой Ждановой, дочерью главного почтмейстера Нижнего Новгорода. В начале XIX века многие губернаторы в России, кроме официальных жён, имели ещё и полуофициальных подруг, о которых, естественно, всё окружение знало. Госпоже Ждановой в ту пору было немногим более тридцати. А подругой губернатора она стала в восемнадцать. С тех пор она сменила трёх или четырёх генерал-губернаторов, оставаясь верна не человеку, а месту. Влияние на Александра Семёновича Крюкова она имела значительное, получив его ещё в бытность того вице-губернатором. Этим не мог не воспользоваться Фома Яковлевич Ранд — он делал госпоже Ждановой дорогие подарки, учитывая её изысканный вкус: на протяжении многих лет она смогла развить его, общаясь с богатыми купцами и всегда разглядывая «безвозмездные дары» в маленький складной лорнет. (В то время в России это была ещё совсем диковинная вещь, и многие видели стёклышко в оправе впервые в жизни.)

Летом 1819 года Бетанкур занимался реконструкцией нижней части города: в мае Нижний Новгород пережил сильный пожар — сгорело девяносто четыре усадьбы и бесчисленное количество торговых лавок Нижнепосадского торга. Огонь испепелил всё на своём пути, начиная от Рождественской церкви и заканчивая каменным поясом кремля, построенным в 1515 году итальянским архитектором Пьетро Франческо. Для сгоревшего участка срочно требовался новый градостроительный план: разбить территорию на кварталы, определить границы сгоревших усадеб, составить их планы, установить места будущих государственных и частных строений, создать для каждой постройки свой план-фасад. Обычно для этого требовалось несколько месяцев, а то и лет. Бетанкур же сделал всё за один летний сезон. Ускорило работу над планом то, что Бетанкуру было больно наблюдать, как погорельцы целыми семьями, словно цыгане, скитались по чужим дворам, ища себе приют и пропитание.

Бетанкур разработал для прибрежной части Нижнего Новгорода регулярный план с точным определением привязок каменных и деревянных строений. Впоследствии этот план войдет составной частью в генеральный план развития города 1823— 1824 годов.

В то время в городе постоянно проживало чуть менее шестнадцати тысяч человек. Нетрудно подсчитать, что каждый житель летом должен был принять и обслужить примерно двенадцать с половиной приезжих. Для этого требовалось огромное количество гостиниц и постоялых дворов хорошего качества, иначе уважающие себя купцы из Китая или Персии в следующем сезоне не приедут на ярмарку.

Кроме того, так как в город привозили огромное количество грузов и товаров, постоянно требовались всё новые складские помещения и загоны для скота и лошадей. Всеми этими вопросами Бетанкур занимался лично. Особенно его интересовала соседняя с ярмаркой Кунавинская слобода, преображавшаяся на глазах: ещё совсем недавно запущенные улицы приводили в порядок, на месте старых лачуг строили большие двухэтажные дома. Вот что писали современники по этому поводу: «Дома строятся в два этажа, деревянные, по планам, выдающимся из строительного комитета, и расположены со всеми удобствами для пристанища в них приезжающих на ярмарку».

Однако в самый разгар ярмарки, с 1 по 6 августа, Бетанкур и его свита почти не работали: один роскошный обед сменялся другим. Разве можно было посетить князя Грузинского, а потом отказаться от приглашения генерал-губернатора Александра Семёновича Крюкова или богача-генерала Дмитрия Дмитриевича Шепелева? Или обидеть пензенских дворян Хрущёвых, приехавших на ярмарку по приглашению Вигеля специально, чтобы познакомиться с Бетанкуром? А о бесчисленных балах в дворянском собрании даже говорить не приходится! Генерал-губернатор и Бетанкур были просто обязаны появиться на них хоть на час, иначе обидели бы своим непочтением собравшихся — всегда чьих-то близких родственников. Кроме того, в разгар ярмарки пришлось посещать богоугодные заведения и сиротские приюты, не говоря уже о народной больнице.

Но больше всего Бетанкур любил ходить между простыми торговцами, прислушиваясь к их разговору, и хотя не понимал ни слова, но очень чутко улавливал дух русского народа, его смекалку и оборотливость. Любил Бетанкур наблюдать и за русскими мужиками, особенно когда те работали топором. Он заменял им и молоток, и долото, и даже пилу или струг. Толстые брёвна и легкие доски, стропила или балки — всё обрабатывалось топором. Бетанкуру нравилось смотреть, как мастер, поглощённый работой, тесал или обстругивал лесины, а затем точными ударами топора вгонял гвозди. На стройке невозможно было увидеть мужика без топора в руках или за поясом. Как у испанского простолюдина наваха, так у русского мужика топор был инструментом на все случаи жизни. Некоторые с топором не расставались никогда, даже обтёсывали брёвна, словно держали игрушку в руках.