Бетанкур

Что раздражало Бетанкура на ярмарке, так это обилие нищих, целый день стоявших на паперти и просивших милостыню Христа ради, а к вечеру напивавшихся в трактирах на рыночной площади и полночи голосивших совсем нежалостливо. Казалось, сами леший поют в городе. Альфонсо говорил отцу, что к этому месту страшно приблизиться, но Бетанкур успокаивал сына, хотя и самому генерал-лейтенанту от загробных звуков становилось не по себе.

Лето 1819 года в Нижнем Новгороде стояло переменчивое: жаркие безоблачные дни неожиданно сменялись сырыми и холодными. Поле, где стояли торговые ярмарочные ряды и постоянно находилось несколько десятков тысяч человек, от проливных дождей раскисало, а затем иссушалось знойным солнцем — это приводило к сильному испарению; зловредный, сырой запах ощущался на ярмарке повсюду. Многие сослуживцы Бетанкура не могли перенести такой климат и заболевали. А работа стояла…

В середине августа, когда на ярмарку из Астрахани привезли огромное количество дынь и арбузов, Бетанкур решил собираться в Петербург, но недоделок оставалось ещё очень много. Поэтому экспедиция смогла отправиться в столицу, только когда по Волге поплыл первый золотой осенний лист, — 1 сентября.

29 августа Бетанкур дал прощальный обед; были приглашены, помимо многочисленных гостей, как представители русской православной церкви, так и старообрядцы — купцы I гильдии, имевшие большое влияние на торговую жизнь в Нижнем Новгороде и всегда располагавшие «денежным фондом» для подкупа чиновников всех рангов. Был на прощальном обеде и купец Иван Степанович Пятов, пользовавшийся особым расположением Бетанкура. Иван Степанович торговал железом, имел прядильные и кирпичные заводы, пять каменных и один деревянный дом, а кроме того, два каменных корпуса лавок на Нижнем посаде. В 1818 году на собственные средства он построил Железный ряд на Гребнёвских песках под Нижегородской ярмаркой, взяв на себя часть инженерных и финансовых забот, за что Бетанкур был ему чрезвычайно благодарен.

В 1819 году пришла очередь Бетанкура расплатиться за благодеяние нижегородского купца. После пожара в нижней части города сгорел и дом Пятова со всеми прилегающими постройками. На этом месте по личному проекту Бетанкура было выстроено новое двухэтажное здание в классическом стиле: главный фасад его украшали восемь ионических колонн, а на фризе красовался венок славы, олицетворяющий победу русского оружия над Наполеоном.

Перед самым отъездом Бетанкура, в ночь с 29 на 30 августа, какие-то шутники поменяли несколько вывесок на лавках, и оказалось, что на мясном ряду было написано «Булочная», на парикмахерской — «Аптека», а на трактире — «Гробовой мастер». Выходка очень позабавила Бетанкура. И хотя он не умел читать по-русски, по рисункам на вывесках было и так всё понятно.

Прощальный обед прошёл в самой дружеской обстановке. После работы в Нижнем Новгороде Бетанкур подготовил докладную записку царю, где просил императора за отличную работу и в виде исключения титулярному советнику Ранду, не имевшему университетского аттестата, присвоить чин коллежского асессора с сохранением прежней должности — правителя канцелярии.

Произошло это, несмотря на письмо, подписанное архитектором Иваном Ефимовичем Ефимовым, работавшим под руководством Бетанкура в Комитете для строений и гидравлических работ. В Нижнем Новгороде в 1819 году Ефимов строил острог. В своём письме он сообщал следующее: «Большая часть кирпича, поставленная в прошлом и нынешнем годах, вовсе не годна для употребления в деле». То же самое можно было сказать и о поставках белого камня, связного железа и строевого леса для подмости. Ефимов писал: «Швы у кирпичей делаются более, нежели должно; сверх того, стрельчатые своды, о которых я неоднократно предупреждал каменного подрядчика, которые все между собой имеют общую связь, не производятся в одно время, через что теряется равновесие в осадке оных сводов, от чего оные не могут быть ни столь правильны, ни столь прочны, да и даже могут от неровной осадки оказаться трещины…»

Однако все эти письма Бетанкуру в 1819 году остались без ответа.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ЛАДОЖСКОГО КАНАЛА