Beyond the walls of Belivouc / По ту сторону стен Беливука (СИ)

Ей показалось странным то, что он позволяет ей до сих пор лежать на его груди, что он не вопит о грязной крови, что все еще не швырнул в груду мусора, как что-то для себя противное, и как он вообще не бросил ее на произвол.

— Пошли, надо возвращаться, — Малфой ждал пока Гермиона встанет первой, что бы он мог подняться следом. Но она не торопилась этого делать из-за поврежденной ноги.

— Малфой, я не смогу пойти, мне кажется у меня трещина, или того хуже — перелом.

— Черт тебя дери! Надо убираться отсюда пока они не вернулись обратно! — белокурый парень занервничал и переходил на более высокий тон, но поняв, что их могут услышать, снова замолкал.

— Примени заклинание, и пошли! — со слезами вымолвила Гермиона, едва ли сдерживаясь, что бы не взвыть от боли.

— Это займет не меньше тридцати минут! Пошли! Вставай немедленно или я ухожу!

Слизеринец резко начал подниматься, пытаясь делать это как можно бесшумнее, чуть не запутавшись в мантии. Ему не потребовалось много времени, что бы снова стать самим собой. Отряхнув мантию, он покосился на Грейнджер, которая держалась одной рукой за лицо, тихонько всхлипывая, а другой — придерживала больную лодыжку.

— Черт возьми, Грейнджер! Смотреть противно! — он склонился к ней и подхватил руками под коленями и спиной, немного небрежно подняв на руки. — Если кто-то выскочит, имей ввиду, я тебя сразу брошу! — блондин начала пробираться сквозь груды хлама в сторону двери. — И держи наготове палочку, — не на секунду не останавливаясь, добавил тот.

Гермиона вооружилась палочкой, пристально вслушивалась в каждый шорох, доносящийся с верхних этажей замка. Она посмотрела на лицо Малфоя; оно было серьезным и каким-то неживым, но уже тогда, в тот момент оно не казалось таким же противным, как раньше.

Она неохотно подметила и то, что Слизеринский принц был весьма силен, он уверенно шагал через завалы старой мебели быстро выбравшись из комнаты.

— Я в жизни не отмоюсь от этого, — съязвил он девушке, которую нес на своих руках, — и, да, Грейнджер, если в Хогвартсе кто об этом узнает, я лично тебя придушу, поняла? — добавил он, ускоряя шаг по коридору.

Она вновь ничего ему не ответила, ей было совершенно не до этих никчемных пререканий. Они плутали по бесконечным коридорам пока не нашли свою дверь.

— Все, слезь с меня и стой тут, — он прислонил ее за колонну, а сам пошел проверить их комнаты. Спустя пару минут он вернулся. — Там никого, пошли! Немедленно, — он взял ее за руку и потянул на себя, но едва ли она коснулась пола больной ногой, так сразу рухнула на холодный каменный пол.

— Грейнджер, прекрати корчить из себя мученицу! — парень взял ее небрежно, не так, как в первый раз, и, запрокинув на плече, занес в гостиную. Прежде чем отнести Грейнджер в ее комнату, парень поставил защиту на дверь, что бы быть уверенным, что теперь он в безопасности.

Гермиона лежала на своей кровати, зажмурив глаза, она старалась вспомнить все позитивные моменты с Гарри и Роном, чтобы хоть как-то отвлечь себя от не унимающейся боли. Малфой неохотно полез искать заживляющее зелье, потому как оно было куда эффективней в своей работе, нежели чем палочка. Найдя нужное, он вновь пришел к девушке в комнату и протянул ей бутылочку с болотной жидкостью.

— Я же сказал тебе, пустая твоя голова, что не надо соваться не в свои дела! Я клянусь тебе, это был первый и последний раз, когда я сделал тебе одолжение, ясно?

Гермиона корчилась от боли, зажмурив глаза. Ее прыткий интерес не давал ей покоя, и собравшись с силами она посмотрела в полумраке на Драко:

— Ты просто можешь сказать, кто это был, и что они хотят?

— Ты вообще не слышишь то, о чем я тебе талдычу? — раздраженно выпалил парень и кинул зелье на ее кровать.

Сил у Драко уже не было и принятие ванны было отложено на раннее утро, конечно Слизеринец испытывал внутренний дискомфорт от того, что ему пришлось контактировать с ненавистной Грейнджер, но его вынудила ситуация. По крайней мере, он именно так себя в этом пытался убедить. В конце концов, после битвы вся семья Малфоев старалась отмыться от позорного клейма — «Пожирателей смерти».

Разумеется, они не считали себя ублюдками, и до сих пор искренне полагали, что грязнокровки не должны обладать магическими знаниями.

Но теперь, когда битва была проиграна, им ничего не оставалось, как уйти в тень, засунув свои взгляды и суждения о чистоте крови далеко-далеко и вовсе не афишировать свою прошлую принадлежность к Темному лорду.

Люциус всегда держался бешеным трудом, пытаясь сохранить хладнокровие и невозмутимый вид, каждый раз, когда кто-то заикался о Волан-де-Морте. Это было его самым уязвимым местом, своего рода ахиллесовой пятой.

И Драко старался лишний раз не смотреть на свою руку, изуродованную черной меткой, впоследствии которую он пытался вывести все различными заклинаниями. Им никогда не было стыдно за то, что они были готовы убивать и убивали, и что они были последователями Темного лорда… Нет, за это им стыдно не было, да и вряд ли когда будет. Им было стыдно за проигрыш. За проигрыш мальчику-который-выжил.