Beyond the Wand

Коламбус не был большим сторонником того, чтобы указывать нам, что делать или как поступать. Он обладал критически важным знанием того, что заставляет кадр работать, сидя за монитором. Затем он, казалось, точно знал, что сказать каждому человеку, чтобы получить от нас то, что ему нужно. При этом зачастую больше внимания уделялось тому, что он не говорил, чем тому, что говорил. Иногда его стратегия заключалась в том, чтобы создать такую обстановку, чтобы выступления его детей-актеров происходили естественно и органично. Лучший пример этого - когда мы впервые вошли в Большой зал. Всех детей специально держали подальше от этой декорации до того дня, когда мы должны были снимать эту сцену. Тем временем Коламбус позаботился о том, чтобы все было великолепно. Столы были накрыты, артисты на заднем плане расставлены по местам. Сотни горящих свечей свисали с потолка на лесках (которые позже расплавились, заставив свечи упасть). Дамблдор, Хагрид, Снейп - и мой дедушка - сидели за главным столом в полных регалиях. Конечно, никакого звездного неба не было, просто огромные строительные леса, служившие потолком, но невозможно было впервые войти в это пространство и не испытать потрясения. Реакция первокурсников Хогвартса, которую вы видите на экране, была неподдельной. Они были так же поражены, как и выглядели, как и задумал Коламбус. Ему не нужно было ничего говорить нам делать. Он просто создал идеальные обстоятельства для нужной ему реакции. (Конечно, внешне я все еще демонстрировал свое утомленное миром отношение к жизни, так что, несмотря на то, что был впечатлен не меньше остальных, возможно, выражение лица у меня было не столь очарованным. Я не сомневаюсь, что все это было частью плана Колумба: мое отношение идеально соответствовало роли).

Энтузиазм Колумба был неудержим. Его постоянным рефреном было: "Круто, чувак, это круто!". К концу второго фильма мы начали подражать ему, повторяя "Круто, чувак!", но я абсолютно уверен, что он не стал бы возражать против этого. Более того, он бы это поощрял. Он хотел, чтобы мы были дерзкими, чтобы мы веселились, потому что он знал, что это перенесется на экран.

Один на один его режиссерская техника была не менее хитроумной. Поскольку он был таким замечательным парнем, все молодые актеры стремились произвести на него впечатление, и я не был исключением. Он часто говорил о том, как ему нравится ненавидеть Драко. Каждый раз, когда я усмехался или сочился превосходством, он кричал "Снято!", кривил лицо и, улыбаясь, говорил: "У, ты ублюдок!". Вместо того чтобы сказать мне, чего он хочет, он положительно реагировал на те моменты моего выступления, которые доставляли ему удовольствие. Таким образом, он вытягивал из меня исполнение, не напрягаясь и не требуя. Для меня это признак великого режиссера.

Но нельзя же все делать с душой. Непринужденное отношение Коламбуса было точно рассчитано на то, чтобы извлечь максимум из своих детей-актеров, но мы не могли быть слишком непринужденными. Когда на съемочной площадке были десятки детей, это могло привести к бедламу. Как же удержать под контролем толпу разгоряченных хулиганов, когда босс больше сосредоточен на том, чтобы им было весело? Кто-то должен был сыграть если не плохого полицейского, то, по крайней мере, строгого полицейского. На сцену выходит Крис Каррерас: второй важнейший Крис на съемочной площадке "Гарри Поттера".

Каррерас был первым помощником режиссера. Правая рука Коламбуса. Это значит, что он руководит съемочной площадкой. В его обязанности входило следить за тем, чтобы все происходило гладко и вовремя, чтобы все знали, что и когда они делают. Это нелегко, когда у тебя море возбужденных детей, которых нужно держать в узде. Каррерас как нельзя лучше подходил для этой работы. Он один из самых авторитетных и уважаемых первых помощников режиссера в индустрии, и он по праву руководил съемочной группой как сержант. Куда бы он ни шел, на шее у него висел черный свисток, и в первый же день он обратился ко всем нам с речью. Подобно Дамблдору, объявившему в школе, что коридор третьего этажа запрещен для тех, кто не хочет умереть самой мучительной смертью, Каррерас поднял свисток и установил закон: "Если я позвоню в этот свисток, а вы не прекратите говорить, я отправлю вас домой".

Каррерас был славным парнем, но мы все его немного побаивались. Не думаю, что он когда-нибудь отправил бы нас домой, но он обладал достаточным авторитетом и вызывал достаточно уважения, чтобы мы поверили, что он может это сделать. Поэтому всякий раз, когда он дул в этот чертов свисток, каждый ребенок в пределах слышимости прекращал свои дела, затыкал свои дырки и слушал.

За редким исключением.