Beyond the Wand

В то время я понятия не имел о том, какой легендой был Ричард Харрис, ведь меня с ним почти ничего не связывало. Он сказал мне всего два слова. Он отвел меня в сторону в перерыве между сценами у входа в Большой зал, посмотрел на меня в очень дамблдоровском стиле и сказал: "Ты хорош". Больше ничего. Не думаю, что он хотел надуть меня, и я, конечно, не понимал в тот момент, что получаю похвалу от одного из великих. Считал ли я себя хорошим? Ну, у меня было ощущение, что я делаю не то, что все остальные. Драко никогда не хотел следовать за толпой. Если остальные студенты стоят здесь, он будет стоять там. Когда они выглядят неряшливо, он выглядит идеально. Когда у них расстегнуты верхние пуговицы, у него они застегнуты (в то время я ненавидел эту черту, ведь какой уважающий себя подросток хочет, чтобы его школьная форма была именно такой?). Таким образом, мне было легко выделиться.

Но разве это то же самое, что быть хорошим? Заслужил ли я эти добрые слова от оригинального Дамблдора? По правде говоря, эти вопросы совершенно субъективны. Мы все - Дэниел, Эмма и Руперт в том числе - знали, что нам еще многому предстоит научиться. Конечно, мы знали, что нельзя смотреть в объектив камеры, и умели находить свои метки, но именно качество актеров вокруг нас позволяло нам выглядеть хоть сколько-нибудь прилично. Однако, как и в любой другой сфере деятельности, у меня были моменты, которые прошли удачно, и моменты, которые лучше забыть.

Задиристость Тома иногда помогала Драко оживать на экране, а иногда нет. В "Тайной комнате", когда Гарри и Рон, приняв Полиюицее зелье, превращаются в Крэбба и Гойла, они следуют за Драко в общую комнату Слизерина. Гарри забыл снять очки, что привело к прекрасному примеру гениальности Криса Коламбуса. Когда Гойл объясняет, что надел очки, потому что читал, меня попросили сымпровизировать то, что стало одной из моих самых любимых реплик Драко. После третьего дубля Коламбус выглядел немного взволнованным, как будто его осенило. Он взволнованно подкрался ко мне, притянул к себе и прошептал на ухо. Когда он скажет, что надел очки, потому что читал, вы скажете: "Я не знала, что ты умеешь читать". Мы улыбнулись друг другу, и именно этот дубль вошел в финальную версию фильма. Я знал, что так и будет, потому что Крис разразился хохотом после команды "Снято!".

Следующая сцена, с другой стороны, не была моим лучшим моментом на съемочной площадке. Мы втроем вошли в общую комнату Слизерина, Драко вел нас за собой, читая "Ежедневный пророк". Драко произносил довольно пространный монолог. В тот день я совсем не знал своих реплик, и это стоило им нескольких часов съемок. Я получил очень существенный выговор от Дэвида Хеймана, а моей маме даже позвонили и сказали, что я должен знать свои реплики, иначе. В итоге они распечатали куски сценария и вклеили их в газету, чтобы я мог их зачитать. Сомневаюсь, что Ричард Харрис был бы впечатлен, если бы присутствовал в тот день.

По мере накопления опыта я начал понимать, что понятие "хорошо" или "плохо" в сцене более тонкое, чем многие себе представляют. Вы можете играть как угодно, но если у вас нет связи с другими актерами в сцене, вы не справитесь с задачей, точно так же, как если вы изо всех сил бьете по теннисному мячу, это не приведет к хорошей игре в теннис. Не существует отдельных хороших или плохих актеров. Речь идет об ансамблевом исполнении, о контексте, интерпретации и мнении. Если бы Руперт играл Драко, а я - Рона, фильмы были бы другими, или лучше, или хуже? Да, во всех случаях. У каждого будет свое мнение.

Поэтому я вспоминаю это доброе слово оригинального Дамблдора с теплотой, но также принимаю его с щепоткой соли. Многое из того, что я демонстрировал в тех ранних фильмах, было самоуверенностью ребенка, которому было комфортно перед камерой. Комплимент был приятен, но я не забывал о перспективе.

- - -

Я имел гораздо больше общего с нашим вторым Дамблдором, чем с первым. Ричард Харрис и Майкл Гэмбон были очень разными персонажами в реальной жизни. Ричард Харрис во многом напоминал мне моего дедушку. В нем была теплая, спокойная мудрость, так хорошо подходящая для той роли, которую он играл. Майкл Гэмбон был больше похож на шоумена. Он мог играть старого волшебника, но в душе он был очень молодым парнем. Он был самокритичен, но находился в таком возрасте и возрасте, что мог сказать почти все, что угодно, и остаться безнаказанным, каким бы возмутительным это ни было. Он любил смешные истории и шутки, и я думаю, что это проявилось в его интерпретации персонажа. На мой взгляд, он сыграл невероятно впечатляюще, особенно в "Принце-полукровке".