Без аккомпанемента

Ростом она была немного выше меня. Платье с глубоким декольте подчеркивало острые холмики грудей. Грудь выпирала несколько искусственно, как-будто ее удерживал проволочный корсет. Сэцуко была очень худа. Кожа от шеи до груди отливала почти нездоровой белизной. Эта бледная кожа, без единого пятнышка, была настолько гладкой, что, казалось, принадлежит неземному существу.

«Значит, у нее сейчас менструация», — подумала я. В голове у меня все смешалось. В школе, сообщая Джули или Рэйко о том, что у меня пошли месячные, я обычно говорила «это дело» или «началось сама знаешь что», и из-за этого слово «менструация» казалось каким-то чересчур физиологичным. Я не могла понять, с какой стати Сэцуко в присутствии человека, которого она встретила первый раз в жизни, рассказывает своему брату о том, что у нее менструация. Равно как и то, почему ее брат, услышав это, начинает с обеспокоенным видом спрашивать о болеутоляющих лекарствах.

Встреча с Сэцуко пробудила дремавшего во мне зверя. Я начала ревновать ее с первого момента нашего знакомства. И это была ревность на грани помешательства.

После того как Ватару познакомил меня со своей сестрой, он начал говорить о ней по поводу и без повода. При этом он никогда не отзывался о ней дурно и не относился с пренебрежением, как это обычно делают молодые люди, которые обращаются к своим сестрам только по большой нужде. Ватару всегда говорил о Сэцуко с уважением, называя ее исключительно «старшей сестрой». И относился он к ней именно так, как подобает относиться к старшей сестре. Когда он рассказывал о Сэцуко, его глаза сияли. А когда Сэцуко приезжала в Сэндай, у него всегда было приподнятое настроение.

Довольно долгое время я на полном серьезе подозревала, что у Ватару и Сэцуко не иначе была телесная близость. Это подозрение доставило мне немало мучений. Глубокой ночью, закрыв глаза, я начинала представлять, как Ватару и Сэцуко обнимают и целуют друг друга во мраке чайного домика на отшибе усадебного двора в районе Китаяма. Вдобавок к этому мое воображение рисовало сплетенье обнаженных тел и сдавленные стоны, вроде тех, что издавали Эма и Юноскэ. Мне казалось, что я слышу вздохи Сэцуко, шуршание одежды и прерывистое дыхание Ватару, губами ласкающего грудь своей сестры.

Хотя, если подумать, я всего один раз видела, как Сэцуко и Ватару прикоснулись друг к другу, и это было именно в тот летний день, когда мы с Сэцуко впервые встретились. Ее ладонь лишь на несколько секунд нежно легла на его руку. После этого на моих глазах Сэцуко никогда не делала ничего подобного. Впрочем, я не припоминаю и чтобы Ватару когда-то касался ее плеч, спины или рук. Получается, что я насочиняла сумасбродных фантазий о том, чего даже не видела, и этими глупыми фантазиями сама себя изводила. Хотя на самом деле были вещи, о которых действительно стоило беспокоиться, и, наверное, даже в тот летний день все это уже потихоньку вздувалось, но я ничего не замечала.

Мы пришли в кафе на втором этаже отеля «Сэндай». Сэцуко заказала себе горячий кофе, я кофе со льдом, а Ватару — пиво. Выпив горячего кофе, Сэцуко заметно приободрилась и начала увлеченно расспрашивать меня о том о сем. В основном ее вопросы касались вступительных экзаменов в университет, но при этом она ни разу не дала мне почувствовать себя ребенком, который значительно моложе ее. И никаких назидательных советов «на правах старшего товарища» она не давала. С ее лица не сходила улыбка. Как любой благовоспитанный человек, она прежде всего заботилась, чтобы я не чувствовала себя скованной.

Так прошел почти час, как вдруг Сэцуко неожиданно умолкла. Прямо как механическая куколка, у которой кончился завод. Острые, словно иглы, кончики нервов напряглись так сильно, что, казалось, кожа на ее лице вот-вот лопнет.

Замерев всем телом, Сэцуко рассеянным взглядом уставилась в окно. В кафе играла композиция группы Прокол Харум «Белее бледного». Некоторое время Сэцуко сидела неподвижно, будто обо всем забыв, даже о нас с Ватару.

— Что случилось? — спросил Ватару. Сэцуко, вздрогнув, пришла в себя, посмотрела на брата, потом на меня и легко покачала головой.

— Все в порядке.

— Правда? Просто ты как будто о чем-то задумалась…

— Я посмотрела на вас, — грустно улыбнулась Сэцуко, — и опять вспомнила Араки-сан…

— Да не переживай ты так. Позвонит, куда денется, — сказал Ватару.

— Хорошо бы, — Сэцуко опустила глаза и слегка склонила голову набок. — Ты прости меня, Кёко. Я сегодня неважно себя чувствую. Но к нашей следующей встрече постараюсь взять себя в руки. Извини.

— Да ну, что вы… — в растерянности выдавила я, непонятно зачем помешивая соломинкой в пустом стакане из-под кофе со льдом.

Сэцуко улыбнулась:

— И позаботься, пожалуйста, о Ватару.

Я подняла голову. Прищурив глаза, Сэцуко посмотрела на меня.

— Он, конечно, не подарок, но как его сестра скажу тебе, что, в сущности, он весьма неплохой человек. И, кстати, у него до сих пор еще не было ни одной подружки. Так что я не сомневаюсь, что ты ему очень нравишься.