Без аккомпанемента

— Когда Юноскэ познакомился с Эмой, нам показалось, что мы спасены. Ты сама знаешь, что Эма — симпатичная и сексуальная девушка. Юноскэ она очень понравилась. Он честно мне об этом сказал. А я ответил, что все в порядке. Никакой ревности у меня не возникло. Я уже понимал, что мне пора расстаться с Юноскэ. И для этого готов был сделать все что угодно. Ну, по крайней мере тогда. Думаю, что Юноскэ тоже мечтал от меня избавиться. Он безумно полюбил Эмино тело. Словно одержимый. А Эма втрескалась в него по уши и, как дура, потакала всем его прихотям. Помнишь, когда ты первый раз пришла в чайный домик, они стали заниматься сексом? Так это все Юноскэ, он начал. Он любил начинать заниматься сексом с Эмой у меня на глазах. Наверное, хотел посмотреть мою реакцию. И в тот раз он стал это делать не потому, что там была ты. А потому что… там был я. Я часто уходил из домика, чтобы оставить их наедине. Думал, что это поможет мне как-то очиститься. Но… на самом деле никакого очищения не происходило. Наоборот, мои мысли становились еще грязнее. Десятки раз мне приходилось смотреть, как они обнимают и целуют друг друга, и каждый раз у меня было такое ощущение, что меня затягивает в бездну. Не знаю, отчего это было. Не мог же я их ревновать. Если бы я почувствовал, что ревную, то никогда не позволил бы Юноскэ сблизиться с Эмой. Но все равно… мне было как-то одиноко. Да, именно. Это то, что я чувствовал — одиночество. Это чувство не такое сильное, как ревность. Ощущение какой-то утраты… наверное, лучше так сказать. Как будто твой близнецовый брат, с которым вы были вместе с самого рождения, вдруг взял и уехал куда-то очень далеко. И вот в этот момент, Кёко… — Ватару прищурился и украдкой посмотрел на меня. — В этот момент появляешься ты.

Я вспомнила тот дождливый июньский день, когда случилась моя вторая встреча с Ватару и Юноскэ в кафе «Мубансо». Юноскэ ушел раньше, сказав, что у него свидание с Эмой, а мы вдвоем с Ватару пошли в винный бар. Ватару тогда болтал без умолку. О чем он говорил, уже и не помню. Помню только, что он был не в меру словоохотлив, а речь его была шумной и бессвязной.

Оказывается в тот день — а это был день, когда я впервые поняла, что люблю его, — Ватару страдал и задыхался от своего неугасающего чувства к Юноскэ. И пока мое сердце трепетало, охваченное неясным предчувствием зарождающейся любви, он мыслями витал где-то далеко от меня, совсем в другом мире, его обуревали сомнения, и чтобы скрыть это, он без перерыва нес всякий вздор.

Я с самого начала потеряла его. Так я думала. Это все равно что с самого начала ничего не иметь. Но если так, то что я сейчас ощущаю своей потерей? Я вспомнила, как кто-то говорил мне, что отрезанная нога не перестает чесаться. Вроде бы ее уже и нет, а человек по-прежнему может чувствовать боль или зуд в этой отсутствующей конечности. И то, что я чувствую сейчас, это, наверное, тоже всего лишь боль, живущая в моей памяти.

— Мне кажется, что с тобой у нас все началось естественно, — продолжал Ватару. — То есть я допускаю, что тебе так совсем не кажется, но по мне все было очень спонтанно. Я чувствовал, как понемногу… буквально по капле начинаю открывать тебе свою душу. Мне нравилось быть с тобой. При том, что ты выглядишь вполне взрослой, на самом деле ты хорошо воспитанная, очень простодушная девочка. Иногда, правда, бываешь чересчур упрямой, но это меня, наоборот, еще больше умиляет. Это, наверное, странно звучит… но я хотел полюбить тебя. Чувствовал, что смогу полюбить. Я был уверен в этом на все сто, и в результате действительно смог. Но я был настолько поглощен мыслями о собственной персоне, что совершенно не задумывался, что чувствует при этом Юноскэ. Мы с ним почти никогда не говорили о женщинах, даже когда оставались в нашей хибарке вдвоем. Два года подряд мы с Юноскэ играли в обычные приятельские отношения. Но потом это перестало быть игрой. Мы и в самом деле стали превращаться просто в друзей. Хороших приятелей, которые вместе снимают комнату. Именно поэтому я был так шокирован, когда обнаружил, что Юноскэ подсматривал за нами в тот день, когда шел снег. Ты, помнится, тоже была в шоке, но мое потрясение было во много раз сильнее. Я как будто заглянул в его сумеречную душу. Куда я совершенно не стремился заглядывать. И если бы не тот случай, мы с Юноскэ могли бы благополучно справиться со всеми трудностями. Я знаю это. Но он подсмотрел за нами, а я подсмотрел в глубины его сердца. И мы снова вернулись к самому началу.

Прислонившись к стереопроигрывателю, я закрыла лицо руками. В комнате было ужасно жарко, но окно открывать не хотелось. Выступающий на висках пот крупными каплями скатывался по щекам. Пот был липкий.

Ватару негромко откашлялся и с шумом сглотнул слюну.

— Если честно, я был рад, что он меня ревнует. Мне невероятно нравилось смотреть, как он ревнует к нашим с тобой отношениям.

После этих слов Ватару ненадолго умолк и с глубоким вздохом пятерней отбросил назад прядь волос.