Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

Держа дула пистолета небольшого калибра, он поочерёдно провёл за ухом, одним, вторым, заглянул в ушную раковину, ощупал шею. Хренов маньяк ушной Ганнибал. На умывальнике не было даже бритвы. Так, лишь — мыло, зубная щётка, тюбик с пастой. Пока я цеплялся взглядом хоть за какие-то предметы, способные послужить орудием, он ощупывал руки, карманы. Телефон! Ушной Ганнибал вырвал его рывком, не дав даже опомниться, проворно вмиг установив авиарежим, вышвырнув трубку в комнату. Только и слышно было глухой стук от падения. Я даже не задумался, цел он или разбился, сейчас целостность моего тела, моего черепа, моей грудной клетки и остальных органов, более приоритетны.

Рефлекто́рная попытка вырваться и его жёсткие пальцы впились в шею, а дуло замаячило ближе к переносице. Кучерявый улыбчивый паренёк, оказался омерзительным психом. Так скрестив взгляды, мы терпели каждую секунду молчаливого поединка, под отзвуки рок-этюдов очередной версии Вивальди. Удерживая пистолет всё также в сторону моего лица, ловко отдёрнул передвижной кран, и вмонтированная в потолок лейка размером лисат А4 хлынула потоком воды.

Нужно расслабиться, а затем резко шибануть его в пах, но он инстинктивно выстрелит. Тут он потянул за край жакета, демонстрируя: «снимай». Не отводя взгляда, он потряс его и вышвырнул в сторону телефона. Затем майку, по той же отработанной схеме. Скрипучим жужжанием молния джинсы упавших шуршанием на пол. Так, стоя высвободился из кроссовок и джинсов.

Вот так и найдут, в багровой луже в одних белых плавках. Ухмыльнулся под этот эпилог. Нет, они тоже будет багрово — пурпурные. Альфред ещё раз ощупал шею, руки, подмышки. Он щёлкнул пистолетом, сердце пронзило болью, вот и всё.

Но это отщёлкнул барабан, он продемонстрировал отсутствие пуль, отложив оружие в умывальник. Волнение пошатнуло меня, окунув в стопор. Руки сами взметнулись в попытке удара, ловко перехваченные маньяком, хакером. Жёсткой хваткой удерживая запястье.

— Извини, предосторожность. — Хрипел он едва слышно, с красивым британским акцентом, бурча словно на одной эмоциональной линии.

Мой живот пульсировал глубокими вдохами, сердце бешено колотилось до боли в висках. Хватка ослабевала, с ним и мои эмоции. Проверяет устройства записи. Его руки шарили по моему телу сантиметр за сантиметром. Руки, бедра, ноги, волосы. Плавки поползли вниз. Вспотевшие ладони ощупали ягодицы углубляясь.

— Не смей засовывать туда пальцы! — Он застенчиво улыбнулся, ближе к образу улыбчивого философа, чем маньяка-расчленителя. Вот же хренов параноик. — Сунешь палец, и сломаю его, тем самым местом, куда ты его сунешь.

Он заулыбался, обнажив глубокие ямочки на щеках. Кивнул, равновесие рассудка начало возвращаться, о спокойствии речи пока не шло.

Разводя руки, он продолжал молчать, предлагая ощупать его на те же самые предметы, ну то есть на наличие проводов, микрофонов и т. п. Подставив шею, уши, поднял руки, затем потряс головой, интенсивно разгребая пятернёй крупные кудри, вывернул карманы.

— Мог бы сразу сказать про досмотр!

Вместо, ответа кучерявый уже не маньяк подтолкнул под поток воды. Душевая кабина, напоминающая аквариум для Ихтиандра26. Стеклянный куб под потолок метр, а то и два в объёме… Струи воды врезались в кожу с силой удара, покрывая тело крупными красным пятнам. Это уже третий раз принимаю душ за последние десять часов. Так и жабры вырастут.

— Не мог.

— Что не мог?

— Сказать. А если ты не один? — Шипел парень прямо в ухо. — Или вдруг звук пишет.

— Логично. — Всё, что и удалось сказать. Хотелось что-то ещё ответить, возразить или… Просто решил заткнуться. Промозглый дождь с холодным ветром, ещё ошеломлённый прицелом огнестрельного орудия в лицо, неадекватным и странным поведением, всё это многотонной плитой усталости рухнуло на моё хлипкое существо, которое просило пощады. Может, лучше бы выстрелил? Адреналин растворился, и теперь вся энергия растворилась вместе с ним. Перестав ссориться со своим внутренним голосом, закрыл глаза.

— Sorry.

— Проверка окончена?

Он молчал.

— Что ещё?

— Здесь!

— Послушай, я устал, я промок, ты целился мне в лицо, меня даже ноги не держат.

— Может, в одежду или обувь вшиты микрофон? — Проговорил монотонно он.

Да, твою ж мать!

— Тогда сделай хотя бы воду теплей. Видишь, у меня кожа покрылась, — я не знал, как сказать по-английски мурашки, может это гусиная кожа.

— Зато соски́ красивые. — Улыбнулся он.

— Ты… — Хотелось сказать извращенец, но промолчал.

Усевшись на пол в позе йога, долбанный и теперь уже не кучерявый параноик усадил меня себе на колени так, чтобы разницы в росте не было.

— Запоминай!

— Подожди. — Струи воды не успокаивали, а раздражали, словно ты попал под проливной дождь без зонта, и это было в конце осени, а одет ты был явно по-летнему.

Впервые за многие месяцы, чьи-то руки касались меня. Странно, но, если бы представить этот со стороны. Ощущение должно было быть неприятным, но было, напротив, весьма даже комфортно. Странное ощущение, очень странное.

— Ок. Я готов.