Пришлось тянуть время. Опасно было выходи́ть прямо под взглядами этой компании. Посмотрев шоу трансвеститов под сплошь золотые хиты девяностых и нулевых, выпив ещё по коктейлю, мы всё же решились. Мы шли с Альфредом, прижимаясь к друг другу, явно переигрывая. Я бы точно со стороны не поверил в столь сильный любовный порыв.
Ничего не обсуждая и не говоря, мы вернулись в отель Альфреда и прикончив вторую бутылку шампанского под разговоры о мечтах, уснули уже, когда рассвет заползал на небо.
Утро субботы было ужасным. Вместо, солнца громыхал гром и ливень шёл стеной. Впервые в этом номере я самостоятельно и по собственной воле высвободился из одежды и принял душ, ощущая рефлекто́рную неприязнь именно к этому помещению, именно к этому пространству и даже к искусственной орхидее, стоя́щей напротив душевой, так что, стоя во весь рост, взгляд то и дело падал на этот цветок.
Не стесняясь, Альфред зашёл в душ рядом и принялся намыливать волосы шампунем.
Вчерашний день стал переломным в наших взаимоотношениях, не обсуждая мы договорились быть союзниками. Или недоверие, словно незримая стена, что была, между нами, вдруг рухнула. Выпив по чашке терпкого кофе и съев немного овсяной каши, договорились встретиться в следующую пятницу, с уже завершением нашего дела. Точнее, одного из наших дел! И тут он поцеловал меня в губы. Нет, это не был поцелуй как вчера, это не был сексуальный поцелуй, это было что-то ближе, когда друг хотел поцеловать в щеку и промахнулся. Хотя больше напоминало, поцелуй прощающихся супругов, у которых не было совместной сексуальной жизни лет так пять, а личная жизнь живот по канонам светской, со всеми условностями. Нежные поцелуи на прощание, пожатие рук и обязательная фраза: «милый, как у тебя дела? Как на работе?».
«Утро судного дня»
Такси в Вене сплошь Mersedes или я не умею вызывать Volkswagen? Доехав, на одном из Mersedes до парковки со своим авто, я переоделся в спортивный костюм, завернул в Аделаида, купил кофе и вернулся словно с трёхчасовой пробежки. Глотнув только два процента зарядки, телефон ожил шквалом СМС.
Олег — продюсер звонил вам.
Олег — продюсер звонил вам.
Олег — продюсер звонил вам.
Смс: Олег — продюсер «Срочно перезвони».
Заперев наглухо дверь и окно, сделав два громадных глотка кофе, выдохнул.
— Олег, звонил?
После некоторой заминки и слышного лязга то ли дверей, то ли окон:
— Звонил! С самого утра звонил, ты где? — Голос с требовательной интонацией, с глухим подавленным звучанием, когда звуки сдерживают от вскрика, выдавая псевдоравнодушие.
— Был на пробежке, телефон поставил на авиорежим, иначе не пробежка завершится не начавшись.
Думаю, хоть он и был уязвлён, но этот ответ его устроил, настолько, чтобы выдохнуть.
— Нужно что-то решать и срочно решать.
— Хотелось бы знать, что решать? Пока что пример пустой.
— Я про француза. — Он то ли выдохнул, то ли прошептал. Отделавшись какими-то размытыми фразами и очень обтекаемыми формулировками с длинными паузами, наконец Олег стал говорить чётко, внятно и откровенно. — Прости, не мог там говорить. Пришлось… В общем, с утра всех затребовал наш инвестор и стал предъявлять о том, что этому режиссёру не дают раскрыться, что мы ведём к саботажу, противимся идеям и всё в таком духе.
— Хочешь убрать кучерявого?
— Ты меня вообще слышал? Если мы убираем француза, то мы нарушаем условия. Там чётко прописано, что назначает и увольняет он. То есть инвестор. Мы лишимся всего. Понимаешь?
— Дай мне полчаса. Я перезвоню.
Пишу Альфреду:
Невыносимо. Этот день словно липкая ириска, ждёшь, пытаешься, ничего не получается, нужно только терпеть и надеется, что всё получится.
Одно из правил, у меня всегда есть резервная бутылка вина, на те случаи, когда становится невыносимо, тяжело отравишь 1–2 бокалами зародившего виноград и внутри что-то стопорится. Вот, так и спиваются. Если ты допускаешь мысль о том, что можешь выпить немного слабого алкоголя, ты уже потенциальный алкоголик. Я потенциальный алкоголик. В комнате не оказалось стаканов, за исключением лишь того, что на полке в ванной для того, чтобы полоскать рот. Тщательно обмыв, наполнив до половины не успев сделать и глотка, дверь скрипнула попыткой открыть. Стук.
— Кто?
— Я?
— Это местоимение, а имя?
— Роман!
Выдохнув, открываю дверь.
— Что хотел?
Он застыл с дебильным напряжением лицевых мышц.
— Извини.
— Так, стой! Извини, ты. Принеси с кухни льда и можешь остаться в моей комнате, я всё равно ухожу.
Ступеньки загрохотали под его прыжками. И вот лёд плавает, позвякивая в бокале для полоскания рта, размешивая вино.
— Чтобы ты одел на роковой случай?
— На какой?
— Одержал победу… Ну, прямо над своим злейшим врагом. — Судя по моим же фразам, два глотка вина распечатали вчерашнее выпитое и подружились, кружа в хмельном порыве внутри моего организма.