Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

День за днём мы проживали наше время. Со дня гибели Насти прошёл месяц, цветы в горшках на террасе пожелтели, а вечерами уже было холодно сидеть, на террасе не накрывшись пледом. Все уже знали, про нас с Машей и уступали свою очередь на крышу, оставляли нас наедине в холле или уходили раньше нас с перекуров. Курить мы с ней так и не бросили, находя всё время причины. Стало заметно, что наш Сергей, тот, что сало, явно испытывает чувства к рыжей сильнее, чем дружеские, а как-то мы застали их обнимающимися за углом, где мы курили. Разделяя с ними понимание того, почему они скрывают, мы оба готовы были промолчать, но оказалось, многие знали, и всем было абсолютно безразлично. Кто с кем, когда и где.

В пятницу мы забрались на крышу почти к закату, вообще сейчас было не наше время, но студент накануне очень сильно имел конфликт с одним из охранников. Тот, что Сергей, начал цепляться к нему, просто от скудности ума, отпускать сальные шутки. Если перефразировать его изречения, на более сносные, то это примерно:

— Читаешь книги? А интеллект мастурбировать помогает или ты, когда это делаешь, мозг тебе не нужен. Странные в люди, читать книги и публично мастурбировать за деньги, ты прямо современная интерпретация Шивы. — И вот в этом духе.

К тому же всё это было сдобрено множеством нецензурных и оскорбительных слов, наш студент всегда, спокойный, терпеливый, за всё это время он голос не повысил, он кулак ни разу не сжал. Да, и даже в этот момент, студент, демонстрируя грацию гепарда, безэмоционально, но молниеносно быстро метнулся к охраннику и припечатал корешком книги тому прямо в нос. Дальше были крики и месиво, возможно, студенту это грозило бы куда серьёзней, чем пара ударов от быка и его второго соглядатая Михаила, но наша крепкая братва в лице Егора с Пашкой прямо вырвали студента из их лап, а явившийся Стен, проорал на быка очень увесистую и очень бранную тираду о том, что если пострадает хоть один актёр, то деньги, которые недополучит студия, вычтут из его дохода. А потом наш хрупкого телосложения директор продемонстрировал и нам, и им очень уж грозное, отчего рейтинг уважения к нему стал и вовсе зашкаливать. Схватив того самого охранника Сергея за шею пальцами, да так ловко словно засунул пальцы ему в гланды, отчего и без того одутловатое лицо побагровело и начало постепенно хрипеть и синеть на глаза, а Стен смотрел в этот надувающийся пузырь с извивающимися конечностями, которые хватали его за руки и очень громко, но очень ровно, без эмоций и крика, проговорил:

— А ещё одно из подобных изречений, ты сам будешь одной рукой дрочить, а другой будешь листать книгу перед камерой. А снимать всё это будет твой же босс. Понял?

Оттолкнул охранника, тот хрипя и откашливаясь, извивался на полу, а Стен перешагнул через него, подойдя к быку, который разорено, взирал на него, и задрав голову, проговорил одну лишь фразу, но так, что бык сник, и даже мне показалось, попятился назад:

— Предупреждений не будет, весь твой квартет выйдет отсюда в одну секунду.

Это усмирили прытких секьюрити, а студент два дня держался, за ушибленные рёбра и не смог залезть на крышу.

Стычки между актёрами и охраной происходили почти с первых дней и постепенно нарастали как по частоте, так и по силе эмоций. Не потому, что они были инородными в этом уже сформированном мирке, а их отношение к присутствующим было даже более, чем скотское. Например, Наташка смачно влепила тому же Сергею — охраннику увесистую оплеуху, после того, когда он ущипнул её за грудь. Может, он что-то бы и ответил, но она тут же выпалила:

— Если у меня на груди, останется синяк, тебе слизняк будет очень хреново. Я не буду дня так три в эфире, а это штук пять евро. Платить за это будешь ты.

От фразы пять штук евро, лицо неумелого покорителя женских грудей, вытянулось, и он ретировался. Ещё был Михаил, изначально он казался нам вполне нормальным и комфортным парнем, адекватный, молчаливый, но со временем прямо опаскудил и мы записали его в отряд быдло-быков, вычеркнув из перечня «нормальный чувак». Собственно, оставался в списке «адекватных» лишь один трусоватый Андрей, которые хоть и никого не оскорбляя, он просто не видел то, чего не хотел видеть. В первые же выходные после их появления был прецедент с Мартином. Наши секьюрити, явно перебрали с алкоголем и начали в весьма грубой форме, выяснять его ориентацию. Мы-то давно привыкли к нему и даже забыли о его бывшем покровителе, как собственно, что несколько месяцев назад здесь был некий режиссёр — француз. Между собой перестали звать его мальчик-девочка, правда иногда звали «наш рождественский гусь», где ключевым было «наш» и он действительно стал уже наш.

Так вот, бык Василий, подстрекаемый своим коллегой, стал выяснять так ли это, как ему показалось. Ольга попыталась вступиться, попросив успокоиться, но это было как закинуть дров в полыхающий огонь. Они прямо завелись и втроём начали орать, что не намерены находиться в одном помещении с гомосексуалистами (и эту фразу я исправил, максимально убрав нецензурную формулировку).