Без души

— Больно видеть его таким… — призналась она.

— Надеешься спасти? Удержать?

— Может быть. Но скорее последовать за ним… вниз, чтобы ему больше никогда не было одиноко. Это мой долг, — теперь улыбка горчила. — Все куда проще — это падение будет очень долгим.

— Я помогу тебе, — поклонился надзиратель.

— Спасибо. Только не говори ему. Я ещё смогу какое-то время играть, а потом… — девочка шагнула вперёд, дотронулась до щеки мужчины и скрылась в комнате, теперь уже плотно прикрыв дверь.

Спуская по лестнице, Девеан продолжал слышать высокий срывающийся голос.

Лед в глазах обожжет, мрамор кожи пленит…
Сердце верит и ждет, и принять не велит:
Что ты можешь убить, что друг может предать.
Я умею любить, научись же прощать.

* * *

Эрик оправил ворот рубашки. На белоснежных манжетах появились заломы и разводы пыли. Даже если ты одно из сильнейших существ этого мира и владеешь силой безумной госпожи, это не значит, что грязь хоть сколько-нибудь проникнется твоим величием и не тронет одежду. Проследив мой взгляд, мастер поморщился и создал импульс. Чистюля. Всегда был. Единственное исключение — кровь. Пожалуй, он был бы счастлив, испачкавшись в ней полностью. Эрик, удостоверившись, что теперь его облик идеален, ответил мне многозначной ухмылкой и наклонился за кинжалом, чтобы передать мне.

Бездна ошиблась. Откат произошел. Слабый, не лишивший меня воли, а от того еще более изумительный. Пустота натянулась внутри.

— Знаешь, — я протянул руку, ожидая, когда мастер вложит в неё оружие, — всегда мечтал… отрезать тебе палец.

И резко дернул на себя лезвие, чтобы Эрик не успел отвести руку. Получилось некрасиво — красные брызги попали мне на рубашку.

— Бездна! — мастер переместился в сторону, зажимая здоровой ладонью, обезображенную руку: — Ты хоть представляешь, сколько времени уйдёт на регенерацию?

Я растянул губы в кривой улыбке.

— Да, Эрик, прекрасно представляю. А кроме всего прочего я знаю, как ты дорожишь своими руками. Ведь без четких движений пальцами твоя сила уменьшиться… на треть, верно? Я знаю о тебе очень и очень многое. Хочешь, расскажу? Теперь мы можем спокойно поговорить. У нас в запасе осталось достаточно времени. Твоя мать была фанатичкой — поклонялась безумной госпоже. Она убила твоего отца, который пытался помешать, ей принести в жертву недавно рождённого сына. А потом ты сам отправил ее к Паромщику: сестра Жизнь защитила тебя. Избрала своим представителем, одарила силой и знанием. Нового мастера воспитывал старый слуга, который дал тебе это имя — Эрик. А ведь этот старик — единственное существо, жизнью которого ты дорожишь. Но он смертен… и очень далеко от тебя. Легкий импульс, и усталая душа отправится в чертоги тихой госпожи. Ты боишься узнать, что тот, кто воспитал тебя, мертв — это твой страх. Ты просыпаешься в плену липких от пота простыней из-за ужаса. Боишься — если узнаешь о смерти старика, ничто тебя не остановит от падения в Бездну. А ещё ты боишься темноты… Своего города: огромного, пустого. Боишься одиночества, потому что в нем прячется безумие. Оно подбирается, уже протянуло свои щупальца к твоему сердцу, к твоей душе. У тебя есть душа, Эрик? У меня нет. И знаешь, только теперь я понимаю, как это прекрасно. Ты боишься, тебе больно. И это тот, кто наводит ужас на целый мир?

Я впивался взглядом в потемневшие глаза мастера, жадно глотая вместе с воздухом его страх. Расширившиеся на всю радужку зрачки выдавали Эрика. Теперь он чувствовал… Ощущал обжигающий холод Бездны, который окружал меня. Холод, которого он боялся до безумия — который ждал его… Участь, уготованная каждому мастеру. Неизбежная и отвратительная. Этот страх он впитал в себя с первыми крохами новой силы, что бережно вливала в новую игрушку безумный творец.

— Боишься, — повторил я, — даже не представляешь, как долго я мечтал об этом дне. Представлял, что ты будешь умирать долго и мучительно, каждой секундой агонии расплачиваясь за то, что ты сделал.

Провёл кончиком лезвия на его щеке тонкую царапину.

— Кто ты? — мастер отступил, словно надеясь, что тени помогут ему. Нет, они лишь лишили его последнего выхода, отрезав все пути.

— Очень своевременный вопрос, — ассоциация с ироний далась мне легко. Я знал, что, даже испытывая первородный страх, Эрик не уйдет и не отступится. Ему любопытно. Ему хочется повторить все, что было, и попробовать новое. Сила, разлитая по его венам тянется к пустоте в моей груди. Он никогда не променяет новое запретное знание на минутную слабость. Но он тянет время, повышая ставку. Изучая и анализируя.

— Ты не слуга Бездны…

— Почему же?

— Она в тебе… внутри, — восхищенно шептал мастер, — ты сам — Бездна. Что может быть нужно такому, как ты?

— Всего лишь отомстить.

— Мне? Спасти этот мир?

Я расхохотался.