Без единого выстрела [сборник]

Ох, и натерпелся же я страху в этом подземелье! Дождя не было, так майка от пота мокрой насквозь стала, хоть снимай и выжимай. Ветер воет, гул с севера идет, страшилки местные вслед взвизгивают, каждая железка под ноги лезет, и солдатик за спиной причитает.

— Нет, ну хоть бы один чинарик!

И только выбрались мы на асфальт, справа опять визг жуткий.

— Мутанты между собой сцепились, — солдат сразу вывод сделал. — Людей здесь немного, а кушать хочется всегда. Вот они друг друга и едят.

— Пошли, взглянем, — предлагаю.

— Патронов мало, магазин неполный, — солдатик поскучнел лицом. — Набежит стая собак, не отмашемся.

— Собак я плетью покрошу, — отвечаю. — Вот если кабан, тогда да, придется убегать.

Из зарослей уже хрипы неслись предсмертные и хлюпанье с урчанием, и мы перешли на быстрый шаг. Не понравились мне эти звуки, догадался я, что не отбиться здесь простой дубинкой. Щелкнул левым кольцом стопора, и превратился мой посох в копье два метра двадцать пять сантиметров, и штык на конце еще тридцать сантиметров стали. Подходи, кто не робкий, налетай, подешевело!

Подскочили мы вовремя. Там горилла волосатая уже собачку загрызала. Вцепилась псу в глотку и кровь пила. Во мне весу с одеждой и снаряжением килограмм под восемьдесят будет, да еще и в прыжке с места мощь есть, всадил я сосуну штык в затылок. А он как повернется, и меня на двухметровом древке от земли оторвало и по воздуху мотнуло. Только пальцы я все равно не разжал. Не для того я тридцать раз подтягиваюсь, чтоб на девчонок впечатление производить, хотя это тоже важно, а для того, чтобы сила в руках была в нужный момент. Вот он и настал. Заревела тварь и на землю рухнула. Я копье сложил обратно и на спутника своего глянул.

— Ну, этого обыскивать не надо. У него точно чинарика нет, — сказал он печально.

Ростом он с меня, волос нет, стрижка под «ноль армейский» и глаза серые. Шрам над левой бровью. С чувством юмора солдатик, подумал я.

— Жека, — сказал я и руку ему протянул.

— Чинарик, — он мне ответил.

Ну, вот и познакомились.

— Меня Андреем зовут, только я больше к прозвищу привык, — сообщил мне солдат. — Пошел за куревом к торговцу в поселок, и прямо у остановки меня скрутили.

Подставился боец по полной программе. Попал ногами в кипящий жир.

— Что делать будешь? — спрашиваю ненавязчиво.

— Для начала попробую до утра дожить, а потом до блокпоста под мостом добраться. Ох, и влетит же мне за потерю оружия! И все зря, табачком так и не разжился!

Начал он суетиться не по делу. Автоматный ствол в ухо псу засунул и зажмурился.

— Кто говорил, что патронов мало? — остановил я его. — Да и внимание ненужное выстрел привлечет. Давай лучше его перевяжем. Пока он живой — его запах будет всякую мелочь отпугивать. Нам ночевать тут безопасней будет.

— Тут!? — солдат Андрейка рот открыл.

— А какая разница, где утра ждать? Давай, дрова собирай для костра.

Пока он по кустам лазил, я пса всего забинтовал. Три пакета на него ушло. Почти маленькая лошадь, клянусь, только с зубами. И есть так хочется, словно неделю голодал. В животе у обоих урчит, непонятно у кого громче. Не стал я Чинарика дожидаться, открыл две банки тушенки, половину сам съел, полторы в пасть пса запихнул. Он их слизнул мгновенно и на меня смотрит.

— Извини, — говорю, — не понимаю. Спи, во сне к тебе придет дедушка леший, и утром ты проснешься совсем здоровым.

Пес на меня смотрит и в глазах вопрос. А нельзя ли дедушку лешего съесть? От этого пользы для здоровья больше будет. Я ему раны обколол и пошел костром заниматься. Поели мы с Андреем, банку напитка прикончили одну на двоих и на боковую. А стеречь нас пес остался.

Буду его Чапой звать.

Под утро меня визг разбудил. Наш Чапа за ночь отлежался и добрался до волосатого монстра. Одну лапу он объел тихо, а вторую решил оторвать и костью хрустнул. Тут Чинарик проснулся и заверещал.

Он криком заходится, Чапа быстро, прямо с костью лапу грызет, пока не отобрали, я на них гляжу и тихо веселюсь.

— Это твоя добыча, — говорю собачке, — не торопись, а то подавишься.

И почесал его за ушами. Он отвлекся на секунду и меня лизнул. Ну, вот и подружились. И Андрей затих.

— Ты, — говорю Чапе, — тут подкрепляйся понемногу, а мы пойдем для этого неразумного существа табак добывать. Устроим засаду на дороге, все равно, кто–нибудь да пройдет.

Был бы у Чинарика хвост, завилял бы он им от радости.

Вернулись мы с ним на асфальт разбитый. Час лежали под кустом, ничего не происходило. Андрей опять спать нацелился, будто ночью не отдыхал. Точно, солдат спит — служба идет.

Тут у меня в голове щеточка мягкая затылок погладила. Нос сотни запахов ощутил: масло оружейное, брезент промокший и кровь свежую. По дороге человек шел, раненый, но все равно опасный. Не добыча. Не стоит нападать. Я и не собирался, мелькнула мысль, и Чапа убрался из моего мозга. И стал я чуять все как обычно. Нет, ну дедушка леший, еще каждый пес будет меня учить осторожности! Куда, на фиг, катится мир!

— Приготовились, — говорю, — сейчас из тумана гость выйдет.