Без гнева и пристрастия

Аромат оказался прекрасно знаком по событиям вчерашней ночи. В ювелирный салон наведывался именно Патрик, сомневаться в этом не приходилось.

Вот ведь неугомонный…

Бомбист неловко поднялся на ноги, сплюнул под ноги кровью и хрипло произнес:

— Мне торопиться некуда…

Не отводя от него взгляда — взгляда и револьвера, — я наклонился за чемоданчиком с бомбой и спросил:

— Кто такой Часовщик?

Задержанный вздрогнул, будто от удара, но сразу взял себя в руки и тихонько рассмеялся:

— Тот, кто всегда добивается своего.

— Шевели ногами! — распорядился я, продолжая удерживать на прицеле сгорбленную спину, и хмыкнул: — Всегда добивается своего? Чего — своего? Хотел заполучить собственную ветку подземки? На кой ляд? Ради чего ставить на уши весь город?

Патрик остановился на полпути к двери, обернулся и снисходительно глянул на меня:

— Ты действительно не понимаешь?

— Руки! Руки за голову! — потребовал я, потом уже спокойней уточнил: — Не понимаю — чего?

Бомбист страдальчески сморщился, но все же поднял руки и сцепил их на затылке.

— Что не так с этой линией? — спросил я тогда. — Ею хотели соединить центр города с окраинами и серебряный рудник. Что там могло понадобиться Часовщику?

— Рудник? — Патрик рассмеялся, но сразу скривился от боли. — Не смеши. Больно. Смеяться больно.

— Что тебя так развеселило?

— Что?! Разве ты не был там? Разве не видел, что это за дорога? — разволновался бомбист. — Строители просто наткнулись на старые пути, они не прокладывали их! Решили воспользоваться тем, чью природу до конца не понимали! Знаешь, чем это закончилось? Вижу, что знаешь. И тогда какой-то глупец принял решение уничтожить то, чего не в силах был понять. Часовщик просто исправляет чужую ошибку.

— Зачем ему это?

— Он не такой, как все. Он не смирился с ограниченностью нашего мира. Он стремится выйти за его пределы. И эта линия подземки, невесть кем и когда проложенные пути, — его шанс… — Патрик вновь закашлялся, затем тряхнул головой и прищурился: — Хочешь попасть за грань известной истории нашего мира? Присоединяйся! В здании уже никого не осталось, никто не пострадает. Просто установи бомбу…

— Разбежался… — Я по широкой дуге обошел задержанного, распахнул дверь и зафиксировал ее ногой. — Выходи!

Револьвер держал прижатым к его бедру.

— Часовщик все равно добьется своего, с тобой или без тебя, комиссар, — предупредил Патрик, выходя в коридор. И спросил: — Разве тебе самому неинтересно узнать, что там?

— Хочу ли я прокатиться на «Черном экспрессе»? — улыбнулся я.

— Не думал, что ты столь ограничен.

— Лучше быть ограниченным, чем получить билет в один конец, — произнес я в сгорбленную спину задержанного, когда тот направился к лестнице.

— Ты о «Черном экспрессе»? — хмыкнул Патрик. — Веришь в эту сказочку для детей?

— Погибшие рабочие в нее верили.

— Сколько среди них было людей с талантом? У тебя-то он есть! — хрипло выдохнул бомбист. — Пойми, другого шанса не будет! Никто не пострадает! А ты попадешь в место, которого с точки зрения официальной науки просто не существует! Эта подземная дорога… О ней нет никаких упоминаний в градостроительном архиве. Никаких! Это не заброшенная ветка подземки, она была проложена не через Вечность. Ее просто выкопали под землей! Рельсы, ты видел, какие там рельсы? Ты не хочешь выяснить, куда она ведет? Дьявол! Да у меня от желания прокатиться на «Черном экспрессе» просто зубы сводит!

Мы приблизились к двум расстрелянным мной караульным, и я потребовал:

— Проходи! Без глупостей!

Патрик глянул на барабанную винтовку, но лишь на миг сбился с шага и начал подниматься по лестнице. Я настороженно двинулся следом.

— Ты такой же ограниченный, как и все, — с горечью бросил бомбист.

Я ничего не ответил. Прокатиться на «Черном экспрессе» по неведомо куда ведущей железной дороге, которой официально не существует?

Как там сказал Патрик? «Зубы сводит»? Черт! Да меня всего корежило от желания хоть одним глазком глянуть на ставшую вдруг реальностью детскую страшилку.

«Черный экспресс»! Подумать только!

— Как вы собирались это провернуть? — спросил я. — Спуск на станцию из театра завален.

Бомбист остановился на верхней ступеньке и обернулся ко мне:

— У мудрой лисы два выхода из норы, — многозначительно заявил он. — Присоединишься?

— Нет, — отрезал я.

Присоединиться к шайке убийц? Вот уж и даром не надо.

Загадки мироздания? Детская мечта?

Благими намерениями дорога в ад выложена. Я туда в ближайшее время не собирался.

— Глупец! — презрительно процедил Патрик.

— Кто такой Часовщик? — спросил я. — Имя, фамилия, особые приметы! Говори!

— Часовщик? — задумался бомбист, шагая по коридору. — Какой еще часовщик? У тебя сломались часы?

— Слушай, Патрик, тебе светит инъекция вечности. В лучшем случае — пожизненное заключение. Сдай подельников — и тогда прокурор согласится скостить срок.

— Инъекция вечности? — фыркнул Патрик. — Пожизненное? Из-за несостоявшейся попытки подрыва? Шутишь?

— Из-за состоявшейся попытки, — подтвердил я. — Трех состоявшихся. А еще — кучи трупов наверху.