Без гнева и пристрастия

Неподалеку послышался вой сирен, мы поспешно заскочили в соседний переулок и ускорили шаг. Пробежали один дом, другой, а потом адреналин схлынул, в глазах у меня потемнело, и закружилась голова. Что творилось с правой рукой, и вовсе было не передать словами. Пожалуй, так похабно я не чувствовал себя, даже когда меня уносили с ринга после пропущенного встречного в голову.

Или тогда я просто был моложе? Возможно, и так.

— Давай переведем дух, — предложил я и оперся на Алана.

— Не на улице, — решил детектив и повел меня через двор к черному ходу очередного доходного дома. — Что ты делал на крыше? — вновь потребовал он ответа.

— А ты?

— Я? — усмехнулся он. — Я тебя спас!

— Как ты там оказался?

— Узнал, что ты справлялся насчет Захара Сиха, решил выяснить, какого черта ты заинтересовался этой падалью, не поставив в известность меня. Почему, кстати?

— Были причины, — прохрипел я. — Что дальше?

— Увидел, как ты уходишь, решил не навязываться и подождать внизу. А потом стали стрелять, — пояснил детектив и заявил: — Теперь твоя очередь. Рассказывай!

— Нечего рассказывать, — выдохнул я, поднимаясь на крыльцо. — Капитан попросил неофициально заняться поджогом дома мэра. Варниц и Брод прибыли на пожар первыми, но толком не смогли объяснить почему. Немного походил за ними, приметил одного жуликоватого типа. Тот вывел на Захара. Остальное ты знаешь.

— Какой еще жулик? — уточнил Алан, заводя меня в темный подъезд.

— Тот, что упал с крыши.

— Да? — задумчиво протянул детектив, а когда я навалился на перила лестницы, спросил: — А что за конверт ты забрал из саквояжа?

— Конверт? — удивился я. — Какой конверт?

— Виктор, я прекрасно видел, как ты спрятал во внутренний карман какой-то конверт.

— Не было ничего, — ответил я, и тут за спиной послышался знакомый скрип кожи. Обернулся — и Портер наставил на меня табельный револьвер.

— Отдай мне этот конверт, — потребовал он. — Немедленно!

ГЛАВА 7

Людям свойственно недооценивать тех, кто ниже их ростом.

Я и сам не без греха, хотя неоднократно наблюдал, сколь стремительно двигался на ринге Сол Коган, а тот недотягивал даже до моих скромных пяти футов и восьми дюймов. Все так: далеко не всегда получается всерьез воспринимать оппонента, когда смотришь на него сверху вниз.

Мог я винить за это Алана Портера? Нет, не мог.

Ну я и не стал. Просто принял это обстоятельство к сведению и не преминул им воспользоваться.

Удар левой в челюсть вышел четким, точным и акцентированным. А еще очень-очень быстрым и сильным, будто бил не напарника, а боксерскую грушу. Но зато и добавлять не пришлось.

Голова Портера мотнулась, и тогда — каюсь, — я не стал подхватывать детектива, а позволил ему налететь спиной на стену и осесть на грязный пол. Потом уже забрал из безвольной руки револьвер и задумчиво взвесил его в руке.

Собирался бы Алан стрелять — взвел бы курок. А если бы он взвел курок, не уверен, рискнул бы я дернуться или нет. Спас меня исключительно тугой спуск. А иначе…

Даже не знаю, как повел бы себя в противном случае. Пытаться остановить выпущенную в упор сущность — дохлый номер, словить ее головой — и того хуже.

Вот и возникал вопрос, насколько далеко готов был зайти Портер. И, если уж на то пошло, какой вообще у него в этом деле интерес.

Алан постоянно следил за мной. Это точно. Но вот сегодня… Просто ли он следил или же прикрывал соучастников?

Алан спас мою шкуру. Бесспорный факт. Вот только не избавился ли он при этом от ненужных более подельников? И на кой черт ему понадобился конверт? Хотел во всем разобраться или опасался находящихся в нем улик?

Сплошные вопросы.

Я обессиленно опустился на ступеньку, достал конверт и вытащил из него пять фотографий, оставив внутри прямоугольники негативов. Пальцы правой руки по-прежнему не шевелились, действовать приходилось одной левой, поэтому для начала положил снимки на колени, затем достал коробок и чиркнул по его боковине спичкой.

Неровный огонек разогнал темень лестничной клетки, и я выдохнул беззвучное проклятие. На верхней фотокарточке оказалась запечатлена Шарлотта Ли. Уже мертвая, с простреленной головой, она лежала посреди знакомой комнаты, а на заднем фоне, не оставляя ни единого шанса на ошибку, виднелась знаменитая и уникальная в своем роде «Утренняя купальщица».

Все ценители искусства знают, кто нынешний владелец этого полотна. Всем этим напыщенным индюкам из высшего света прекрасно известно, в чьем доме оно висело до последнего времени. Фотография — улика. Неоспоримое доказательство того факта, что убийство племянницы советника Ли произошло в доме мэра.

Это компромат. Заказчик озаботился подстраховкой и привлек к делу беспринципного фотографа. Именно привлек — самостоятельно сделать подобные снимки тот никак не мог. Особенно следующий, где над телом Шарлотты стоял покойный ныне Дон с закинутым на плечо штуцером.