Без гробовой доски

— Когда-то так и было. Но мы почти не выходим с фабрикой на связь. В Городах теперь умерших сразу кремируют, а не дают выбор жить снаружи или превратиться в пепел. Уже когда мои родители ходили в школу, стали разгораться громкие дебаты жить после смерти или нет. Мама рассказывала мне, что в школе им тогда раздавали брошюры, где описывались все стадии разложения трупов и прилагались фотографии неудачных бальзамирований. Многие сразу решили, что жизнь не стоит того, чтобы через такое проходить…

— Эх, у нас и сведений не сохранилось о возможности такого выбора! Шевелящимся трупом быть плохо, а пьющим кровь вампиром — вроде бы хорошо, но всем нельзя! У нас того, кто укрывает восставшего умершего самого живьем кремировать могут… А фабрика приносит неплохую прибыль, бесперебойно делает всякие растворы. Пока расходы себя окупают — мэрию никакие вампиры не заставят ее прикрыть.

— Не знаю, не знаю… Может это для ленивых покойников… — нахмурилась Руслана. — Значит, кто-то извне платит до сих пор?

— Именно так.

— Не знаю, слышала ты об этом или нет, но после определенного рубежа формалин уже перестает быть нужным. Тело либо полностью сбрасывает кожный покров вместе с органами и мясом, либо ткани становятся нетленными. У всех это бывает по-разному. Кто-то с самого начала не разлагается, а кому-то приходится пользоваться формалином постоянно и все равно в итоге остается только скелет. Может, конечно, что-то и остаться, чаще это руки и лицо. Формы Смерти очень занятная вещь, тебе лучше один раз все увидеть, чем сто раз услышать. В этих окрестностях контингент у нас разный, хоть и нет по-настоящему ископаемых личностей и призраков… Но это я к тому, что не вампиры же скупают формалин?!

— Нужно просто провести расследование, — пожала плечами я. — При должной осторожности легко избежишь старых ошибок. Кстати, может заодно удастся придумать, как мне вернуться в Аллию?

— Вернуться? Даже не знаю. К нам на днях должен заехать один тип из Беаты-Раффаэлы, это стоит с ним обсудить. А пока погостишь у нас в кафешке. Минут через десять как раз прибудем на место. Тебя ждут развалины старого города, — Руслана бодро улыбнулась, и тоном заправского экскурсовода добавила: — Он весьма долго простоял полностью необитаемым, и мы сохранили старину по максимуму, ходим как по музею. Вампиры боятся к нам соваться, так что там ты будешь в безопасности.

Вскоре рельсы нырнули под аллею деревьев, смыкающихся над нашими головами. Ветви опускались так низко, что могли задеть голову, если не пригибаться. Похоже, борта вагона обрезаны низко специально для этого участка дороги.

В мозаике теней и солнечного света, пробивающегося через густые кроны, я неожиданно приметила какие-то странные предметы по краям от дороги, то и дело мелькающие чуть выше уровня моей макушки.

— Заметила? — с уважением спросила Руслана. — Это своеобразная сигнализация. Если здесь проедет обычный поезд шум будет до небес.

В просветах между лесистым заграждением замелькали сначала разрушенные, с растрескавшимися стенами, а потом и целые дома. Провалы их окон с отсутствовавшими рамами поглощали солнечный свет, и каждый из них казался порталом в другое измерение. Впрочем, в некоторых царила жизнь — из окон, дверей и трещин в стенах выглядывали ветви деревьев с еще не пожелтевшей листвой. Выглядело это необычно и сказочно. Деревья и трава, росшие на крышах и подоконниках обычных заброшенных домов вызывали в сердце сладкое и теплое чувство, все казалось родным и необходимым, словно воздух.

Фотоаппарат послушно сохранял разверзнутые оконные и дверные проемы, в которых за кромками зелени таилась тьма.

— Добро пожаловать в обитель мертвых! — торжественно сказала Руслана, широким жестом обводя округу. Покойница замедлила скорость вагона, давая мне вдоволь полюбоваться видом городской улицы.

Как ни в чем не бывало, среди руин примостился магазин с разбитой витриной, вывеска которого предлагала гражданам не проходить мимо, и покупать здесь игрушки и вещи для своих детей, живых и мертвых. За прилавком, видным отсюда, сидел продавец без правой половины головы. Рядом выбирала товары мертвая мамаша с посиневшими руками, а ее маленькая живая дочка ела мороженое, и временами дергала покойницу за подол платья, показывая на какую-нибудь понравившуюся игрушку.

По тротуару носились собаки, живые и несколько скелетов с облезлыми шкурами, они лаяли и весело играли. Мое внимание привлекло скопление не сильно остроумных, но выразительных плакатов, пестревших на стене одного из домов и гласивших, что в борьбе с вампирами все средства хороши. В качестве средств художником были изображены японские палочки для еды. Жирная красная стрелка вела от нарисованных суши с этими нехитрыми столовыми приборами к другой картине, наглядно показывавшей — палочки лучше втыкать вампиру в глаз или шею. Следующая стрелка вела к новой картинке, перечеркнутой крест-накрест. На этом плакате схематически показывалось, что палочки не рекомендуется втыкать вампирам в сердце, т. к. они слишком короткие и не причинят упырю вреда.