Без имён

- Я не продержусь долго, детка, - признался он. – Это так заводит, что готов взорваться уже сейчас.

- Как угодно. Хочу, чтобы тебе было хорошо, - ответила я.

Это была чистая правда. Мне нравилось видеть его блаженное лицо, нравилось слушать, как он стонет и рычит, как ругается. Нравилось, как он сжимает меня крепче, будучи на грани.

Кажется, сейчас он как раз там и балансировал. Я свела немного груди, приглашая его без слов. Он осторожно разместился между ними, и я зажала член сильнее.

- Фак, - рыкнул он тут же и сразу стал двигаться.

Сначала его движения были медленными и несмелыми. Но почти сразу мы оба поняли, что нет ни капли дискомфорта. Смазка нагрелась и позволяла члену скользить мягко и легко. Я то сводила груди теснее, то немного отпускала.

Это было чувственно и приятно. Я полностью владела ситуацией, подчинила его себе. Он очень быстро стал умолять.

- Пожалуйста, красавица. Не дразни. Позволь мне.  Фак!

На этот раз ругательства были английские. Я отметила, как чисто он произносит это слово, но думать в эту сторону у меня не было желания. Сейчас я хотела выжать из него максимум удовольствия. Сжав груди изо всех сил, я успела лизнуть головку, которая оказалась у моих губ.

Еще один звонкий «фак» стал для меня лучшей похвалой. Теперь я встречала ртом каждый толчок. Головка была такой напряжённой, на грани. Я была готова, когда в очередной раз он не отступил, забирая член у меня изо рта, а замер, кончая. Расслабив губы, я позволила ему толкнуться глубоко, дальше в рот.

Струя ударила в горло. Я проглотила и даже позволила ему замереть на несколько секунд, чтобы прочувствовать оргазм до конца. Он, конечно, как настоящий развратный джентльмен, освободил мой рот очень скоро и не побрезговал поцеловать в губы.

- Знаешь, чего мне не хватает? – прошептал он между поцелуями.

- Ммм, - отозвалась я хрипло.

- Пытаюсь вспомнить твое имя, когда кончаю. А потом понимаю, что не знаю его. Становится немного обидно.

Я усмехнулась. Внезапно на ум пришли строки из любимых «Ромео и Джульетта». Я не смогла не произнести их вслух.

- Что значит имя? – начала я.

И он совершенно неожиданно подхватил продолжение, но опять на английском:

- That which we call a rose by any other name would smell as sweet.**

- Хоть розой назови её, хоть нет, - откликнулась я эхом перевода Пастернака.

Но в моей голове все еще повторялись его слова, его английская речь. Чистая, без акцента. Он читал Шекспира в оригинале. Он знал наизусть некоторые места.

Я думал, что одна такая больная на всю голову. Но – нет.

Наверно, мои глаза остекленели. Я не моргала – это точно. Поразительно, как меня завел язык Шекспира. Едва ли не сильнее грязного, извращенного секса с безумным таинственным незнакомцем.

- Блин. Я не по-русски говорил, да? – легко и весело рассмеялся он. – Прости. Иногда бывает. Это значит…

- Ничего страшного, - выдохнула я, падая на спину. – Я знаю оригинал. Немного.

И потянула его на себя. Он, как всегда не отказался. Я была как никогда счастлива, что он ненасытный и неугомонный. Кажется, после Шекспира меня можно было бы легко уговорить даже на анал. Но сначала, конечно, нуждалась в ласках. Уверена, с этим у него не будет проблем.

Запрокинул голову, я ждала, когда он коснется губами или языком, а может и зубами, моей шеи. Но вместо этого услышала:

- Что это, на хрен, за дерьмо?

*Стилус — ручка (небольшая металлическая или пластиковая палочка) со специальным силиконовым наконечником, которым нужно касаться сенсорной поверхности монитора для управления компьютером (смартфоном, планшетом, навигатором и так далее)

** That which we call a rose by any other name would smell as sweet (англ) – Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.

Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта». Знаменитая любовная сцена на балконе, где влюбленные признаются друг другу в любви.

Глава 10. Ссора

Саша

Увидев на её шее кровоподтеки, я не сдержался и заорал:

- Что это, на хрен, за дерьмо?

Незнакомка замерла, словно я не кричал, а ударил её.

Она быстро села, моргая часто-часто, точно не понимая, отчего я взбесился.

- Что? - спросила она, отодвинувшись от меня, видимо, на всякий случай. Я схватил её за запястье, притащил к шкафу с зеркалом и указал на шею.

- Это синяки! - выпалил я, не спрашивая, а утверждая. - Тебя душили. Кто?

Она подняла голову, сразу увидела отметины и охнула.

- Боже.

Ее голос сорвался, а на глазах снова выступили слезы. Она закрыла шею руками, словно могла спрятать то, что мои глаза до сих пор видели. Кажется, я не смогу развидеть это никогда.

- Кто это сделал? - повторил я, разворачивая её к себе лицом.

Она опустила голову, чтобы не смотреть на меня и зашептала еле слышно:

- Нет... Это ничего... Пожалуйста…

- Скажи мне, - не отступал я.

Сам не заметил, как сжал её плечи сильнее, чем стоило.

- Мне больно. Отпусти, прошу.

Я тут же убрал руки и отошел от нее, понимая, что сейчас поступал не лучше того гада.

Кто мог так с ней поступить?