Без имени

— Мы не расстанемся, Фанни! — как бы подслушав её мысли, в тон им, сказал её спутник, — Нет, мы не расстанемся!

— Как твоё настоящее имя? — спросила Фанни.

— Ты же знаешь, что у нас нет имён. Нет возраста. Нет правил. Моё имя, данное при рождении, я давно не вспоминаю: столько я уже сменил «своих» имён. Твоё имя, соответствующее паспорту, я знаю… Оно похоже на улитку на мокром песке, и оно абсолютно тебе не подходит. Я знаю его потому, что нашел тебя в интернете давно, когда ты ещё подписывалась своим настоящим именем… Потом ты меняла ники, но я неизменно узнавал твою сущность под разными вымышленными именами. И это я подсказал тебе нынешнее: так я назвал тебя однажды…Фанни, чудачка…

Фанни побоялась задать ему сейчас какие-либо еще вопросы. Странным было всё это… Настолько странным… Что этого просто не могло быть. Она не чувствовала поэтому в данный миг ни реальности, ни ног под собою.

* * *

Часто мы думаем, что приходим в этот мир, чтобы думать, рисовать, читать книги, совершенствоваться духовно, чтобы достичь чего-либо в жизни… Но простая и непривлекательная истина рано или поздно достигает нас и убивает в нас неясные стремления. Эта истина непритязательна и неприкрыта, и заключается она в том, что мы приходим в этот странный мир лишь затем, чтобы выжить. И никто и никогда при этом даже не спросит нас, а нужен ли нам этот тип существования. Да и мы сами в жестких рамках выживания порой забываем даже задуматься, зачем и кому это нужно. Но лет в сорок уже практически каждый из нас достаточно хорошо знает эту простую истину о выживании, даже если он не отдаёт в этом себе отчет. И это знание не так уж плохо: оно позволяет многое прощать другим людям, оберегать своих ближних, но только… Оно абсолютно не оставляет больше никаких прав на призрачные мечты о будущем.

Фанни было гораздо больше сорока, к тому же иллюзий и розовых очков, как призмы восприятия, она лишилась рано: еще в двенадцать лет, разглядывая падающие снежинки, она внезапно поняла, что так же, как их кристаллическая структура, так и человеческая жизнь уникальна и ужасно хрупка в руках неумолимого времени. А теперь Фанни настолько давно жила одна и была поглощена собственным одиночеством, чувствуя себя песчинкой на пляже в недрах любимого ею города, что совершенно не задумывалась ни о будущем, ни о прошлом, ни о том, кто она есть — жила, как лист на ветру, оторванный от дерева, вечно свободный, но никому не нужный. Она находила некое подобие себя и определённость, оформленность личности лишь в те часы, когда выходила в интернет, где и проистекала её вторая, и, наверное, более реальная жизнь в более близком ей по духу мире… Она знала, что, когда она создаст своего интела, он уживётся там легко и просто… Многие созданные людьми интелы, недостаточно прочно освоившиеся в мире чистого интеллекта, погибали, но её интел будет здесь существовать, как рыба в воде… Впрочем, с созданием интела Фанни не спешила, хотя эта услуга была бесплатной и доступной каждому. Её не волновала судьба своих интеллектуальных заслуг, и интернет она любила не потому, что он делал её в какой-то степени известной другому, внешнему, миру. Нет, она любила его лишь потому, что только там был безразличен всем её возраст и груз личной истории: там можно было облегчиться от этого груза, забыть навсегда тот пресловутый «жизненный опыт», о котором талдычат глупцы, и который не даёт человеку ничего, кроме усталости от жизни и права умереть. Фанни хорошо знала, что нет и не может быть никакого «жизненного опыта». Нас выручают мозги и интуиция, которые либо есть, либо их нет. А то, что зовётся «жизненным опытом» — просто старость и разочарование в жизни. Мы можем удерживать в голове лишь определённое количество информации, и оно постоянно меняется. Изучая новое, мы забываем или отвергаем старое. И потому, годы не делают нас умнее. Умение выживать и ориентироваться в окружающем мире тоже не растёт с годами, поскольку мир постоянно меняется, и старые правила перестают в нём работать. Лучше всех в окружающем мире ориентируются люди молодые, поскольку гораздо лучше знают этот мир… Их мир.

Фанни и Неназываемый по-прежнему стояли на тонком мостике, под уже сильно моросящим дождём и порывистым ветром.

     Где, скажи, мой дом?
     Розы под окном,
     И зелёный лес?
     Синева небес,
     Близко — облака,
     Вдалеке — река?
     Где, скажи, мой дом?
     За каким углом,
     Камнем под каким?
     Журавлиный клин…
     Горечь и беда.
     Нет пути туда…,

— неожиданно прочёл Неназываемый стихотворение Фанни, которая уже и забыла, в каком веке успела кинуть его в интернет. Но он его помнил.

— Долго мы будем стоять здесь, на мостике? — спросила Фанни.

— Хоть целую вечность. Но становится холодно. Пойдём в кафе, если хочешь?

Она зябко поёжилась. Уже стало совсем темно, лишь силуэты деревьев на фоне синего неба — всё, что их окружало за гранью поблёскивающей отраженным светом фонарей воды.