Без имени

Таким образом, и началась наша борьба по спасению реальных людей от жестокой «системы», проводимая просто для их выживания. Программа была предназначена для спасения нормальных, думающих и одаренных. Ну, а потом оказалось, что именно эти люди добились лучших результатов в работе: научных достижений, творческих произведений, эффективных изобретений… И всё это стало нашим внутренним, тайным, достоянием. Мы всё это стали хранить в секрете. И распространять лишь среди своих. Не подпитывать систему. И это начало уравнивать, в какой-то степени, нас с нашими противниками: у тех в руках деньги, власть, сила и ресурсы… А у нас — наука, тайные производства, новые изобретения и единство… Только, Женя, мы все здесь живем, как на войне. Мы в постоянном напряжении, оберегая друг друга. Иного не дано. И никто не знает исхода этой битвы.

— Понятно. Я, если можно, хотел бы работать у вас.

— Можно, Женя, можно.

— Тогда, может, не надо ехать в мою бывшую контору? Вам же не сильно нужны справки оттуда? Тем более, что мне ничего не дадут: официально они не заключали со мной нормального трудового договора. Сказали: первый год так работай…

— Мы едем туда не для этого. И, ничему не удивляйся. Тому, что сейчас произойдет.

— Хорошо. Я понял.

* * *

Это был обычный, ранее жилой, дом. Но все этажи невысокого здания занимали разные конторы.

Перед одним из двух подъездов Евгений остановился и зябко поёжился. Было сыро и промозгло; снег давно превратился в хлюпающую под ногами, мерзкую жижу, а ветер насквозь пронизывал Женю, одетого в тонкое пальто.

Машина, на которой они приехали, была оставлена за углом.

Неназываемый и Сенсей вошли вслед за Евгением в серое, мрачное здание.

— Со мной, — внизу, кивнув в сторону спутников, промямлил Евгений вахтеру. Лицо самого Жени вахтеру, пожилому военному в отставке, уже изрядно примелькалось.

Он вошел первым и в помещение самого агентства.

За столом при входе, как всегда, сидела секретарь Алёна и заполняла бланки.

— Вы, — она подняла на Евгения удивленные глаза. — Вы столько дней пропустили без уведомления, весь вчерашний день не отвечали на звонки, опаздываете… Вас, скорее всего, уволят.

— Я хочу поговорить с шефом, — извиняющимся голосом, глядя в пол, робко сказал Евгений.

— Проходите, — сказала Алёна. — Он у себя.

Тогда Евгений, как они договорились заранее, приоткрыл входную дверь в кабинет шефа, чтобы пропустить вперед Сенсея и Неназываемого.

— Эти люди — со мной, — пояснил он Алёне, таким же робким, извиняющимся голосом.

Алёна ничего не успела ответить.

Впрочем, Неназываемый, мимоходом, быстро наклонился к ней, и, внимательно посмотрев в глаза, сказал:

— Мы — с Евгением. Родственники его.

— Угу, — будто подавившись, ответила та и уставилась в потолок, впав в прострацию.

И вся троица исчезла в кабинете шефа.

— Здравствуйте, шеф! Я отсутствовал на работе, — с порога начал Евгений. — Ко мне родственники внезапно приехали. Вы же меня не уволите, правда? — и он заискивающе улыбнулся.

Один из «родственников» (это был Сенсей) тем временем осмотрел кабинет беглым взглядом и, подойдя к окну, неподалеку от которого за столом сидел охранник, спросил у него развязно:

— Закурить не найдется?

— Что? — парень уставился на Сенсея рыбьими глазами.

— Я имею в виду зажигалку. Сигареты у меня найдутся. Огонька не будет? — Сенсей приблизился и полез в карман.

Парень пошарил по столу и нащупал зажигалку.

Сенсей же, без предупреждения, нанёс удар кулаком ему в челюсть. Одного удара оказалось достаточно.

Минутой ранее, Неназываемый уже стоял перед шефом, рядом с Евгением.

— Вы же простите моего племянника? — спросил он Палыча, внимательно вглядываясь в его свиные глазки, тут же забегавшие из стороны в сторону.

— Я…, - гневно начал Палыч, приподнимаясь — и вдруг грузно осел на стул. Голова его упала на грудь, а ворот рубахи врезался в жирную шею.

Неназываемый и Сенсей, после того, как последний вырубил охранника, тут же выволокли грузное тело Палыча из кабинета. Испуганные коллекторы, высунувшись из-за перегородок — шкафов, от удивления прекратили на время обзвон должников.

— Человеку стало плохо. Скорая ожидает внизу, — бросил Сенсей в их сторону.

Евгений покидал кабинет шефа последним. Он быстро прикрыл дверь, за которой оставалось под столом валяться тело охранника. Тот еще был в отключке.

Женя поспешил вниз по лестнице, за своими спутниками, волочившими грузное тело. Прорвавшись на площадке между этажами вперед них, он первым был у вахты.

— Палычу стало плохо. Мы вызвали скорую, — сказал он вахтеру. Следом Сенсей и Неназываемый проволокли Палыча. Они вышли на улицу и последовали к машине; шефа коллекторского агентства затащили на заднее сидение. С ним сел Неназываемый, а Сенсей — за руль.

— Женя, садись вперед, с Сенсеем. Надо спешить. Трогай, — сказал Неназываемый. — Скоро очухается тот, в кабинете. Мало ли, куда позвонит. Крот почует неладное, если узнает.

— Крот? — встрепенулся Женя.

— Не важно, кто это, — ответил Неназываемый. — Твоя работа выполнена. Подбросим до ближайшего метро — и возвращайся.

Машина резко сорвалась с места.