Без крестной феи

– Она что-то говорила тебе, ведь так? – Она тоже встала и побежала за ним. – Намекала или говорила открыто? Ты помог ей уйти, потому что спал с ней? Ты был влюблен в нее, Сережа? Почему упаковку от таблеток нигде не нашли? Ты унес ее с собой? Она выпила все при тебе, и ты унес упаковку, чтобы никто не заподозрил суицида? Ты…

Он захлопнул у нее перед носом дверь в спальню, не дав ей договорить.

Он знал, что она скажет: уже слышал много раз. Убедить жену в том, что их соседка Лиза не выпила ни одной таблетки снотворного из упаковки, у него не вышло тогда, не выйдет и теперь. Какой смысл распыляться?

Нет, кое в чем его супруга права: у них с Лизой действительно был роман. Бурный, яркий, но давным-давно. Они с Аленой тогда сильно поругались, и она уехала пожить к родителям. Это затянулось на полгода, тогда у них с Лизой и случился роман. Но после возвращения Алены все прекратилось. Они оставались добрыми друзьями до ее последнего вздоха. Именно он убедил ее не уходить из жизни, напившись снотворного, и унес всю упаковку с собой.

Алена не поверила и не смирилась. Это скверно. Она может ляпнуть что-то нехорошее при полицейском, и тогда неприятностей не избежать.

– Алена… – окликнул он жену, вернувшись в кухню. – Я убедил ее не принимать снотворное.

– Интересно, каким образом? – фыркнула она, не обернувшись от раковины, в которой мыла посуду.

– Я с ней переспал в тот вечер, – признался он наконец. – И да, у нас был с ней роман, пока ты жила у своих. Когда ты вернулась, все прекратилось. И в последний ее день… Это была мольба о помощи.

Алена выключила воду, повернулась и посмотрела на него так, словно видела впервые.

– Интересно, «доктор», как часто ты именно так помогал своим шлюхам? – процедила она сквозь зубы.

– Прекрати! Ты обо всем догадывалась. Не смей отрицать! Просто я хочу, чтобы ты услышала это от меня и держала язык за зубами при старшем лейтенанте. О, а вот, кажется, и он.

Сергей Николаевич ткнул пальцем в сторону окна. У калитки остановилась легковая машина. На улицу со стороны водителя выбрался парень, высокий, поджарый, в куртке с капюшоном и темных джинсах. Он сверил адрес с табличкой на калитке и позвонил в звонок под пластиковым козырьком.

– Иди открой, – погнала его Алена и буркнула в спину: – И уж, конечно, я не стану ничего рассказывать о твоем кобелировании в прошлом. Как тебе вообще такое пришло в голову? Иди, Сережа, открывай!

До калитки идти не пришлось. Старший лейтенант Воронин сам дотянулся до щеколды, открыл ее и направился к дому. Огнев ждал его на крыльце под навесом. Они поздоровались, представились друг другу. Огнев пригласил гостя в дом, но на пороге коридора, взяв из его рук куртку, попросил разуться.

– Паркет, товарищ старший лейтенант. – Он смущенно улыбнулся парню. – Старинный. Дорогой. Мы его бережем.

Алена выглянула из крохотной комнатки с камином – они называли ее гостиной, – жестом пригласила туда и сразу усадила Воронина на диван, укрытый меховым пледом. Сама она устроилась у камина с вязанием. Сергей Николаевич сел на стул у окна возле маленького кофейного столика.

– Уютно… – задумчиво произнес Воронин, уставившись на языки пламени. – Вы все время живете на даче?

– Да. Почти не выезжаем. Либо по очереди по хозяйственным делам, – ответил Огнев, потому что Алена сидела, плотно сжав губы.

– Понятно… – Старший лейтенант полез в задний карман джинсов и достал маленький блокнотик и авторучку, размером с мизинец. – Как я уже говорил ранее вашей супруге, я хотел бы поговорить с вами о бывших соседях.

– О которых? – прикинулся непонимающим Огнев. – У нас четыре квартиры на лестничной клетке.

– Об Артюховых. Помните таких?

Алена метнула в сторону мужа полыхающий гневом взгляд.

– Да, помним. Но их давно нет в живых. Илья, сын соседки, умер несколько лет назад. А его мать – еще раньше от онкологии.

– А Илья отчего умер?

– От передозировки наркотиками. Так говорили участковый и следователь, который вел проверку.

– Они с вами говорили?

– Они со всеми соседями говорили. Мы были в числе тех, кто ничем не смог помочь. На тот момент Илья абсолютно деградировал, и общения с ним избегали все.

– Вы не могли бы точно вспомнить, когда он умер? – зачем-то спросил старший лейтенант.

Супруги удивленно переглянулись. Знает же наверняка, зачем спрашивает? Подвох готовит?

– Лет пять или шесть назад, не могу сказать точнее, – ответил Огнев.

– Пять с половиной лет назад, – удовлетворенно поддакнул Воронин. – А его мать?

– Его мать умерла семь лет назад, – ледяным голосом ответила Алена, опередив мужа.

– Полтора года он прожил без нее, – задумался Воронин и принялся покусывать кончик авторучки. – Сколько ему было на тот момент? Кажется, шестнадцать?

Супруги промолчали, не понимая, куда он клонит.

– Как мог шестнадцатилетний подросток без опеки жить полтора года? Тем более такой проблемный?

– Ах, вот вы о чем! – Алена с облегчением выдохнула и отложила вязание. – Он не один жил. Как только Елизаветы не стало, приехали какие-то ее родственники и оформили опеку над Ильей. Но, как видите, помогло мало.