Без маски

— Ты что же, притащился сюда только для того, чтобы дать нам добрый совет? — произнес он с презрительной усмешкой. — Никто не посылал за тобой, никому ты тут не нужен. Я еще не забыл твою последнюю проделку, сатана! Не думаю, чтобы ты желал нам добра, хоть и даешь добрые советы.

Единорог ухмыльнулся. И от этого в комнате сразу будто посветлело. Мусебергет был окрылен собственной удачной репликой, которую он постарался запомнить для будущих рассказов об этом случае.

— Уж лучше не доверять заранее, чем после сомневаться, — сказал Единорог.

Компаньоны снова переглянулись. Наступило долгое молчание.

Сомнений больше не оставалось: Единорог, этот старый опытный рыбак, по каким-то особым приметам почуял сельдь.

— Ну, в чем дело? — сказал наконец Мусебергет. — Выкладывай! Да только без уверток и проволочек. Того и гляди, нагрянет шторм.

— У меня есть для вас сельдь! — сказал Единорог.

Все трое быстро вскочили, но тут же поспешно сели снова. Черт побери, они ведут себя как мальчишки!

— Где? — хрипло спросил Мусебергет.

— Вот в этом-то всё дело, — хладнокровно ответил Единорог.

— Сколько? — спросил Ульрик дрожащим голосом.

— Сколько? — Единорог сморщил нос и задумался, как человек, который не желает впасть в преувеличение. — Я думаю, двадцать тысяч гектолитров. Не меньше!

Тут они снова вскочили. Черт с ним, пусть они будут похожи на мальчишек! Да ведь это же спасение!

Они переглядывались друг с другом, безмолвно и быстро обмениваясь вопросами и ответами. Затем пристально посмотрели на Единорога. Не собирается ли он опять сыграть с ними шутку? Тогда пусть поостережется!

Шесть мощных сжатых кулаков угрожающе лежали на столе. Но глаза смотрели с мольбой и надеждой.

Единорог, конечно, был разбойником и отъявленным плутом, которого давно следовало бы засадить в бергенскую темницу, где когда-то сидел Ест Бордсен[53]. Но нечестным назвать его было нельзя.

— А далеко эта сельдь? — спросил Мусебергет. Теперь он снова стал холоден и спокоен. — Ты видишь, дьявол уже мутит море. Скоро там начнется такая чертовщина, что на берег и то носа не покажешь.

— Нет, недалеко, — ответил Единорог. — Только выйти в море надо не медля. Я вам потом всё объясню. Сельдь там словно в колодце. А кругом — ни суденышка, ни лодки… Никто не ухватит улов у вас из-под носа.

— Даем тебе полную арендную долю улова, — сказал Мусебергет и вытащил из портфеля бумаги.

— Спасибо вам, да только… — Единорог больше ничего не сказал и отошел к окну.

Ульрик следовал за ним по пятам. Они стояли у окна и глядели на черные тучи, которые собирались у горизонта. Они видели, как постепенно темнело море, покрываясь серовато-грязной зыбью. Всем было ясно, что это означает.

— Говори свои условия! — сердито бросил Мусебергет.

Единорог вернулся к столу и грохнул по нему тяжелым кулаком.

— Полная доля улова мне; полная арендная доля и все права — арендатору тех мест. И баста!

Мусебергет задумчиво сморщил нос. Вдруг это место — золотое дно, в котором всегда будет появляться сельдь, а они свяжут себя договором?

Двое других сидели слегка разочарованные, но всё еще возбужденные.

— Договор только на этот год, — тихо произнес Единорог.

Три богача нерешительно переглянулись. Они смотрели в окно, и их била нервная дрожь.

— Потом там сельди не будет, — сказал вдруг Единорог уверенно. — Эта масса сельди — божья причуда, и я тут ни при чем. Ежели там потом будет сельдь — отдаю обратно свою долю улова. Но теперь время не терпит. Не хотите?.. Что ж, найду других рыбаков, поумнее вас. Они-то, небось, поймут, что добрый нюх на сельдь полезнее пасторской помощи и что лучше добыть тихо-мирно малую долю улова, чем перегрызть друг другу глотки из-за большой. Счастливо оставаться! И радуйтесь, что на тот год у вас останутся чистые сухие сети и вам не придется тратить время, чтобы их чинить. Тут, — Единорог обвел комнату глазами, — тепло и сухо; сидите себе на мели и не суйтесь в море. Так-то оно безопаснее…

— Погоди! — закричал Мусебергет. Ни на кого не глядя, он стал писать договор и от волнения то и дело ставил кляксы на бумаги. Кристафер и Ульрик читали из-за его плеча и то одобрительно, то укоризненно покачивали головами. С тяжелым вздохом Мусебергет поставил точку.

— Вот! — зарычал он и швырнул бумагу Единорогу.

Тот, прочитав по складам написанное, поставил внизу свою подпись. Затем другие сделали то же самое. Бумага исчезла в кожаном бумажнике, который Единорог всегда носил за пазухой. Спрятав ее, он ободряюще кивнул своим компаньонам. И лишь тогда Кристафер разворчался; он знал, что Единорог не изменит своему слову, и потому мог позволить себе небольшую резкость.

— Черт побери все эти новомодные выдумки, бумаги и всю эту писанину, — сказал он недовольно. — Словно мы все отъявленные мошенники и не доверяем друг другу.

Единорог усмехнулся.

— Через час надо выходить в море, — сказал он.