БЕЗ МЕНЯ

Ради жизни в убогой квартире

Человек без имени-отчества…

Не взрослей, умоляю, ребенок!

Не расти, будь таким, ну пожалуйста!

Стоит выбраться нам из пеленок,

Как не скрыть нам к себе чувство жалости.

Как не скрыть безразличия к прочим.

Мы растем вширь, не ввысь, кособочимся

Не получишь ты жизнь, хотя, впрочем…

Наша жизнь – это жизнь в одиночестве.

Когда Дмитрию исполнился годик, Арсений наконец-то отошел от радостного возбуждения и чувства новизны, которые маленький брат принёс в его жизнь. Первое, что парень сделал – это взялся за учёбу. Мальчику плохо давались уроки русского языка, и он попросил родителей помочь, однако те, занятые постоянной сменой пеленок, каждый раз говорили, что им не до него.

В поисках помощи Арсений обратился к Виктору, резонно полагая, что раз тот много читает, пусть даже одну и ту же книгу, хорошо разбирается в русском языке. Бездомный приподнял свои очки и внимательно оглядел мальчика. Затем, улыбнувшись, он посоветовал сходить к Вячеславу за помощью. Вячеславом звали писателя, жившего на втором этаже. Он редко выходил на улицу и ещё реже говорил с кем-либо. Вячеслав был очень нелюдимым, поэтому Арсений долго колебался, прежде чем позвонить в его дверь.

Самым веским основанием стало то, что Паша, Вадим, Давид и Артём уже знали, что Арсений собирается на аудиенцию к писателю. Если бы они увидели, что их друг вернулся так быстро, то ещё неизвестно, что бы подумали. Посему Арсений и решился нажать на кнопку звонка писателя Вячеслава. Когда дверь открылась, за ней оказался человек, в представлении мальчика никоим образом не походивший на писателя. Растрёпанный, небритый, с синяками под глазами и бегающим взглядом. Его одежда походила на тряпьё Виктора.

Узнав, зачем к нему явился Арсений, Вячеслав пришел в восторг и предложил мальчику взаимовыгодные условия: писатель подтягивает школьника по русскому языку и литературе, а тот в свою очередь помогает Вячеславу по дому. Через две недели занятий парень понял, почему писатель был так обрадован. В квартире вечно плодилась грязь, росла гора немытой посуды, исчезали продукты из холодильника, а всё потому, что её обитатель только и делал, что сидел за старым компьютером и писал. Каждый вечер он садился в старое кресло у окна, закрывал глаза с полопавшимися сосудами и растолковывал Арсению очередную тему, пока парень убирался в квартирке Вячеслава.

Когда Анна Александровна, в очередной раз подписывая дневник сына, увидела в нем множество хороших оценок по русскому языку и литературе, то спросила у Арсения, как у него это получилось. Узнав о необычном репетиторе, женщина задумалась, не принесёт ли это проблем её семье. Придя к выводу, что, нет, не принесёт, она бросила лишь один комментарий по этому поводу. Про то, как мальчику повезло, что жена бросила Вячеслава. Мальчик не понял её и на следующий вечер попросил у писателя разъяснить эту фразу.

Вячеслав с неохотой ответил, что стоило ему погрязнуть в своих мирах, как жена начала испытывать недостаток внимания. В итоге женщина просто забрала дочь и сбежала. Арсений был поражен тому, что такое вообще возможно. Выйдя после во двор, он увидел там друзей и не преминул им рассказать о судьбе писателя. Артём, казалось, проникся сочувствием к Вячеславу и даже подошел взглянуть на его окна.

Бог Шарфиков всё так же вальяжно ходил по двору, разглядывая деревья, как вдруг, вскрикнув, он указал на ветку одинокого клёна, возле третьего подъезда дома номер двадцать пять по улице Василия Перова. Дети прекратили обсуждения и взглянули на дерево. Даже Валентина заинтересовалась происходящим. На нижней ветке клёна висела, зацепившись хвостом, тельце маленькой белки. Оно не шевелилось.

Но не труп белки впечатлил Бога Шарфиков, а другая, живая белка, которая сидела рядом и упорно пыталась поднять своего погибшего товарища обратно на ветку. С таким усердием она это делала, что смогла-таки затащить бездыханное животное на дерево и, взяв его в зубы, умчалась в сторону дупла в стволе. Пока весь двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова стоял ошеломленный этим действом, откуда-то со стороны внешнего мира раздался тихий кашель.

Здесь стоит немного рассказать про сам дом. Это было небольшое пятиэтажное здание пятидесятых годов прошлого века, с барельефами над каждым из трёх подъездов. Войти во двор этого бежевого дома можно было только через старую белую арку, отделявшую это строение от прочего мира со своей бесконечной суетой. Дом номер двадцать пять по улице Василия Перова стоял особняком от всех прочих, в тени раскидистых дубов и клёнов. В его дворе всегда царило спокойствие. Даже дети, игравшие там почти ежедневно, не привносили в эту идиллию ничего того, чем обычно чреваты детские игры – нервного оживления и бессмысленного хаоса.