«Без меня баталии не давать»

   — Как жаль, как жаль, — искренне вздыхала старуха. — А он так хотел видеться с вами. Бедный Август. У него сейчас так много хлопот, так много забот. Эти поляки такой беспокойный, такой неблагодарный народ. Вы не находите?

   — Нахожу, ваше высочество, нахожу, — утешал старуху Пётр.

   — Вы уж не оставляйте Августа, мой друг, он так вам предан, так вас любит.

«Ещё бы не любить, — думал Пётр, — сделал его королём. Хотя повидаться, конечно, с ним надо. Всё-таки союзник».

После курфюрстины Пётр снова отправился в кунсткамеру, сказав графу:

   — Я не окончил осмотр.

Вечером к резиденции Великого посольства прибыли несколько карет, и Пётр вместе с послами и Меншиковым отправились на ужин к графу Фюрстенбергу.

Алексашке всё же удалось дать соснуть «мин херцу» после кунсткамеры, правда, немногим чуть более часа, но всё равно Петру и этого хватило, чтоб вновь стать свежим и весёлым.

На ужине у графа были не только прекрасные вина, но и не менее прекрасные дамы, среди которых первенствовала красавица графиня Аврора фон Кенигсмарк. И когда начались танцы, именно она стала партнёршей бомбардира и тоже изволила заметить во время танца:

   — Вы так же сильны, как и король Август[76], ваше величество.

   — Сегодня меня уже второй раз сравнивают с королём, — отвечал Пётр.

   — Кто же был первый? — спросила кокетливо Аврора.

   — Тоже дама.

   — Это неудивительно, — посерьёзнела графиня, и в голосе её Пётр уловил ревнивые нотки, но открывать ей имя «дамы» счёл необязательным.

Под конец ужина Пётр, развеселившись, взял барабан у барабанщика и стал столь искусно барабанить, что поразил не только важных саксонцев, но и самих дрезденских музыкантов.

Он бил в барабан не только марши, но и военные сигналы, поясняя слушателям:

   — Это тревога... Атака... Штурм... Аккорд...

   — Где ж вы так научились? — спросил поражённый этим искусством Фюрстенберг.

   — А в детстве, когда занимался в потешных.

В конце вечера, залучив хозяина в уголок, Пётр сказал несколько таинственно, теребя графа за пуговицу:

   — Эх, граф, если б вы исполнили одну мою просьбу.

   — Всё, что пожелает ваше величество, — понизил голос и Фюрстенберг, решив, что и по дамской части гость тоже похож на Августа. Подумал: «Видно, раздразнила его Аврора. Не устоял».

   — Очень прошу вас, граф, найдите мне специалиста по горному делу, — попросил Пётр. — Ну позарез нужен.

   — Как «по горному делу»?! — невольно воскликнул граф удивлённо, ожидавший совсем другой просьбы.

   — Понимаете, на Урале открыли железные руды, а брать их не умеем. А у вас в Саксонии наверняка...

   — Господи, да завтра же я вам предоставлю такого мастера. Даже обер-мастера.

   — Граф! — Пётр восторженно облапил Фюрстенберга и даже поцеловал дважды. — Да я за это...

   — Что вы, что вы, — растерялся граф от такой бесцеремонности, понимая, что после царских объятий — этакого аванса — горного мастера надо доставать хоть из-под земли.

И на следующий день достали мастера, которому тут же были выплачены щедрые дорожные деньги, предоставлена крытая карета с возчиком и охраной.

Пётр призвал к себе майора Вейде.

   — Адам Адамыч, ты повезёшь горного мастера в Россию, головой за него отвечаешь. Понял?

   — Понял, господин бомбардир.

   — Представишь его Виниусу и вот передашь ему моё письмо. Держи.

В письме было написано: «Дорогой Андрей Андреевич, поздравь меня и себя. Наконец-то сыскался горный мастер. Отправляй его не мешкая на Урал с великой оказией и великими ж полномочиями. Присовокупи к нему окромя охраны наших робят с дюжину, дабы учились от него горному делу. Да накажи им: будут лениться, шкуры спущу. С Богом. А мы потечём ныне на Вену, а там и далее в Венецию. Пётр».

Так что на графиню Аврору Кенигсмарк, несмотря на её красоту и чары, у Петра просто времени не хватило. Не повезло графине и с Карлом XII, когда через три года она пыталась обольстить его по просьбе своего любовника, короля Августа. У шведского монарха, навсегда покорённого одной «дамой» — собственной славой, наблюдалось полное отсутствие интереса к женщинам.

33 Венские выкрутасы

Одиннадцатого июня Великое посольство прибыло в Штоккерау — городок в предместье Вены. Начались утомительные переговоры о порядке и протоколе официального въезда и приёма посольства при дворе императора Леопольда. Поскольку при этом полагалось, по старой традиции, дарить собольи «сорочки», а их у великих послов уже не осталось, то был послан срочно в Москву дворянин Борзов за «сорочками».

   — Гони, братец, как можно скорей, — наказал ему Головин. — От этого зависит наш въезд в Вену.

И Борзов погнал, не жалея ни себя, ни лошадей, ни кучера.

Теперь можно было и не спешить с обсуждением протокола. Но чтоб австрийцы не заметили заминки, послы стали домогаться встречи Петра с императором Леопольдом. После долгих препирательств канцлер Кинский согласился, но на условиях, что Пётр при встрече не будет вести деловых разговоров. Это каково? Петру, не терпевшему безделья и пустословия, предлагалось говорить о чём угодно, только не о деле.

   — Так о чём я стану говорить?