Без Москвы

Надежда Белова, дочь Людмилы Беловой:«Это известная в нашей семье история. Дедушка, войдя в эту камеру, сказал: “Думал ли я, когда здесь сидел, что моя дочь будет руководить этой крепостью?”»

Из ярких черт Людмилы Николаевны нужно выделить уважение к специалистам, терпимость к человеческому своеобразию и страсть к работе. Она создала целую музейную империю, включавшую множество самых неожиданных экспозиций и учреждений – от музея-квартиры Петра Козлова до краеведческого музея в Пушкине, от Смольного собора до крепости Орешек, от Инженерного замка до Комендантского дома.

Петропавловская крепость

Людмила Аксенова, старший научный сотрудник ГМИСПб в 1974–2003 годах:«Она создавала историю города по тем крупицам, которые можно было собрать, как из кусочков смальты складывают огромную мозаичную картину».

Именно при Людмиле Николаевне фонды музея увеличились до необычайности. Были спасены десятки тысяч объектов интерьера и архитектурных деталей, обреченных погибнуть в пору комплексного капитального ремонта.

Для нее персонами грата были и почитательница русского авангарда Алла Повелихина, и исследовательница боевой организации партии эсеров Маргарита Идельсон, и поклонница «Народной воли» Альдина Барабанова. Они получали свои небольшие музейные зарплаты именно за то, что занимались предметами, совершенно не вписывавшимися в номенклатуру идеологически правильных тем. Взлет ленинградского краеведения, начавшийся в 1970-е, напрямую связан с книгами, статьями, лекциями и экскурсиями музейных сотрудников. За широкой спиной Беловой скрывалась своеобразная афинская академия, где всякий интерес поощрялся и расцветали сто цветов.

Белову не интересовали анкетные данные, недостаточная «скромность в быту», идеологическая невыдержанность и моральная нестойкость. Она терпела слабости, своеобычность, даже эксцентризм подчиненных. В крепости при ней сосуществовали и работа, и «гулянка». Молодые сотрудники флиртовали, выпивали, играли в преферанс, проводили рабочий день в домашних заботах или дружеских посиделках: это не слишком волновало Белову (более того, как мне кажется, она даже слегка гордилась их лихостью). Другое дело – экспозиция, срочная командировка в провинцию, справка для инстанции. Работа, если она действительно считалась важной, должна была быть выполнена качественно и в срок.

Музей считался «передовой линией идеологического фронта». Но защищенные крепостными стенами и авторитетом директора музейщики невольно сравнивали свое положение с положением коллег в других гуманитарных институциях. И всегда в свою пользу.

Тюрьма Трубецкого бастиона, место заключения отца директора Беловой, открылась для посетителей в 1954 году. И это было только начало. Каждый год – новая экспозиция. Показывать всегда было что. В музее собраны прекрасные дореволюционные коллекции. Тут подлинные чертежи Растрелли и Трезини и здесь же все, что осталось от ликвидированного Музея обороны Ленинграда. Главный принцип Беловой – музей не должен быть скучным. Она собрала под свое крыло всевозможных чудаков и оригиналов, энтузиастов истории города, перетасовав их с матерыми профессионалами музейщиками и выдержанными партийцами. В результате получился своего рода краеведческий НИИ с сильным кружком самодеятельности.

Хотя музей, которым руководила Белова, назывался Музеем истории Ленинграда, собственно исторической экспозиции в нем десятилетиями не было. Она появилась в Комендантском доме только 14 декабря 1975 года, в день, когда отмечали 150-летие Восстания декабристов. Первую экскурсию вел молодой научный сотрудник Александр Давыдович Марголис. Он знал, что несколько залов впереди еще не очищены от строительного мусора, и Людмила Николаевна Белова собственноручно моет там пол. Она не боялась абсолютно никакой работы.

Александр Марголис, историк:«У нас не было никакого застоя. Здесь, на Заячьем острове, шла какая-то другая жизнь, царила атмосфера какой-то другой планеты. Белова была антизастойная по сути своей, она никогда не стояла, все время была в движении».