Без Москвы

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года:«Она зачитала в присутствии большой комиссии текст о том, что коллекция Щукина и Морозова имеет громадное значение для воспитания и составляет огромную культурную ценность».

Абрам Столяр, доктор исторических наук:«Неграмотность Серова и всей этой компании доходила до того, что он, не разбираясь в речи Изергиной, прервал ее криком: “Ахинея! Это провокация!” Тоня говорит: “Не знаю. Подписано: В. И. Ленин”. На этом все закончилось, комиссия удалилась и отбыла в Москву».

Артамонов оказался крайне неудобным директором, и начальство только ждало повода для сведения с ним счетов. Повод появился 30 марта 1964 года, когда в галерее Растрелли открылась предназначенная для сотрудников музея выставка эрмитажных такелажников, в числе которых прославившиеся позднее художники-авангардисты – Шемякин и Овчинников.

Владимир Овчинников, художник:«Мы собрали экспозицию, расставили картины по стенкам в соответствии с тем, как мы предполагали их повесить. Естественно, нужно было начальствующего благословения получить, но Артамонова в то время не оказалось в Эрмитаже, он был в отъезде. Мы пригласили его заместителя по научной части Владимира Францевича Левинсона-Лессинга. Это был изумительный человек, прекрасный ученый. Он пришел, осмотрел наши опусы и попросил убрать одну или две обнаженки, которые ему показались несколько вызывающими. Естественно, это было беспрекословно исполнено, и мы их удалили с экспозиции».

Выставка такелажников проработала только один день. После доноса в райком в Эрмитаж срочно приехала идеологическая комиссия, которая сняла картины. Партаппаратчики требовали увольнения Левинсона-Лессинга, однако вернувшийся из отпуска Артамонов взял всю ответственность на себя.

Галина Смирнова, доктор исторических наук:«Я помню эту страшную тревогу, которая возникла после того, как его сняли. Я тогда к нему пришла и спросила, чем мы, его ученики, можем помочь. Он сказал: “Вы понимаете, дело ведь не в том, что мы открыли выставку, а в том, что я не угоден ни министерству, ни партийным органам”. Были и проводы, все научные сотрудники собрались, все его благодарили и плакали даже».

Артамонов проработал на посту директора Эрмитажа 13 лет – с 1951 по 1964 год. В 1964-м на Дворцовой набережной наблюдалась процессия. Артамонов вышел из Эрмитажа, он был уволен, а за ним шли сотрудники. Они провожали своего директора. И нельзя сказать, чтобы он был какой-то мягкий человек, чтобы он кого-то числил в своих любимчиках. Наоборот, это был человек аристократический, мужественный. Между ним и сотрудниками была определенная дистанция. Но они понимали, кого они теряют. Артамонов сдал свой пост следующему директору – Борису Пиотровскому.