Без мозгов

Я оглядывался в поисках банки.

– Все свои дома, – заметила Людмила Михайловна, доставая аптечку.

Конь заржал, но не очень весело.

– Ножичек-то брось, – буркнул он. – А то вцепился как бабка в медвежью шёрстку.

Людмила Михайловна направилась ко мне. Я начал отступать, пока не упёрся лопатками в косяк.

– Дверь заперта, – предупредил Конь. И добавил печально: – Сядь ты уже, перепачкаешься весь.

– Всё в порядке, Всеволод, – утешила Людмила Михайловна.

Я отлепился от стены и придвинулся к Рине Викторовне: она всё-таки… Как бы это сказать… Типа живая. Справиться с собакой и двумя… Существами? Сущностями? Короче, нож меня уже не спасёт. Я отложил его на полку, но на всякий случай, не очень далеко. Людмила Михайловна немедленно оказалась рядом и очень быстро забинтовала мне руку. Конь не сводил с меня прищуренных глаз.

– Ты уже всё понял, да? – спросил он.

Я не ответил. Потому что понял, да. Но это было слишком невероятно. Рина Викторовна переводила взгляд с меня на Миху и обратно.

– Мальчики, – прошелестела она. – Вы как? В порядке? Ах, мы же не можем…

Она предприняла какое-то мысленное усилие, от чего её лицо сморщилось, а лоб покрылся испариной.

– Нет, – резюмировала она. – Мы до сих пор не можем об этом… Поговорить.

– Мне кажется, – не выдержал я, – Миша в порядке. Условно. Это заражённые не в порядке. Те, у которых кровь есть. Которые металла боятся. Живые, короче. А Ваня… то есть Миша… он…

Мне стало трудно дышать.

– Сева, – Людмила Михайловна сделал успокаивающий жест рукой.

– Вы же ей не сказали, да?! – выдохнул я. – Вот эти все кардиограммы, они вам для чего? Вам ведь уже не надо! Вот там у вас пометки были: «до» и «после». Если сердце остановилось, то… Зачем «после»? Вы же с Ваней… Одинаковые, так?! Вы и Рину Викторовну хотели… Того?!

Миха засопел.

– Я не знал, что так получится… – Он уставился на Рину глазами пуделя, съевшего сосиски со стола.

– Миша, дружок, – сказала Людмила Михайловна, – давай лучше я всё объясню. Во всё это трудно поверить так сразу, но Сева уже обо многом догадался. Видите ли, недавно у меня случился обширный инфаркт. И я умерла.

Она развела руками, словно просила прощения за то, что вынуждена нести такую чушь. Рина Викторовна посмотрела на неё долгим взглядом, оценивая вменяемость старушки. Но потом покорно кивнула – с ней самой тоже происходили не самые понятные вещи.

– Собственно, я и сейчас… – Моя соседка красноречиво указала на меня, трясущего головой, – как бы это сказать… Не вполне жива.

Миха сидел возле Рады, опустив взгляд, и гладил её по загривку.

– А собака?! – выкрикнул я.

– Не кипешуй, – отрезал Конь. – Собака нормальная. Она мне вместе с подвалом досталась.

– Почему в подвале? – я моргнул. – Есть же… Квартира.

– Холод, – сурово ответил Миха. – Там тупо холоднее. И есть лёд. Вникаешь?

Я вникал. Дальнейших объяснений не требовалось.

– Это вы устроили Коня в нашу школу? – подступился я к Людмиле Михайловне. – В смысле Мишу вы к нам в класс привели? Где вы его нашли? Как он выбрался? Как вы… Двигаетесь вообще? Он ведь тоже…

У меня всё ещё не получалось называть вещи своими словами. Я подрезал ладонью под подбородком. Миха вскинул голову, но промолчал. Людмила Михайловна на секунду прикрыла глаза.

– Он тоже, Сева, – подтвердила она. – Именно так. Он тоже погиб.

Глава 25. Паразиты сознания

Они не были людьми. Людмила Михайловна и Миша Староконь. С некоторых пор они были чем-то более сложным. И они не выбирали своей судьбы.

Миша, которого когда-то звали Ваней, – счастливый сын обеспеченных родителей проводил зимние каникулы на горнолыжном курорте. Фотография, сделанная незадолго до подъема, та самая, что нашлась в подвале на столе, попала в журнал, который я видел у соседки. Семью из трех человек действительно накрыло лавиной, и тела действительно не были обнаружены. Но неделю спустя в нашем городе появился мальчик.

Он не всё о себе помнил, но хорошо понимал, что его не должны найти. Впрочем, прятаться ему было несложно: фантастическим образом его телу нужны была только вода и холод. Питание осуществлялось как-то само собой, и мальчик не вдавался в этот процесс, за него отвечали другие. Те, кто во время лавины пробрался в его голову, и теперь делил её с мальчиком. Их было несколько. Им было тесно.

Когда у пенсионерки Людмилы Михайловны, бредущей по старой заводской улице, случился инфаркт, мальчик как раз вылезал из подвала. И они, эти создания в голове, дали понять, что пора расселяться. Так что Людмилу Михайловну не нашли на тротуаре бездыханную. Наоборот, она нашла себя в подвале вполне живой. Голова её была цела и… Полна чужого присутствия. Людмила Михайловна затребовала контроля. Если мальчик не совсем понимал, что с ним происходит, то спасённая им бабуля невероятным образом получила доступ к коллективному разуму.