— Это уже было, когда я проходил. Я только…
— Что?
— Я просто справил нужду.
— Господин Бекман!
— Это он тоже сделал, господин директор! А сперва он, должно быть, и намалевал то слово, масляная краска-то была свежехонька, когда я минуты через три подошел. И к тому ж у него и портфель с собой был.
— Рулль!
— Я этого не делал, господин директор. Это уже было там, правда!
— Вы видели своими глазами, как Рулль рисовал на стене, господин Бекман? — спросил Криспенховен.
— Нет. Чего нет, того нет! Когда я подошел, он, знать, как раз и кончил. А масляная краска была свежехонька, говорю вам! Я уж в таких делах толк знаю.
— Вы видели, что у него в сумке были кисть и краска? — спросил Криспенховен.
— Нет, я на это не глядел. Я ж тогда и понятия не имел про ту мазню.
— Рулль, когда ты проходил мимо, стена уже была запачкана?
— Да, конечно, господин Криспенховен.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Нет.
Криспенховен посмотрел на директора, вздохнул и сгорбился на своем стуле.
— Скажи-ка, Рулль, — спросил Гнуц, — откуда ты шел вчера вечером около половины одиннадцатого? Это весьма необычное время для прогулок, если учесть, что ты ученик.
Рулль стал раскачиваться всем телом.
— Этого мне бы не хотелось говорить.
Гнуц удивился.
— Но это странно, Рулль! Почему же ты не хочешь нам сказать? До сих пор ты был не очень разборчив в своих высказываниях.
— Я считаю, что это к делу не относится.
— Смотри, пожалуйста!
Гнуц потряс свою авторучку и снова что-то записал на листке.
— Вы готовы, фрейлейн Хробок?
— Да.
— Я считаю, много было сказано всяких слов, — резко сказал Випенкатен. — По мне, даже слишком много.
Гнуц какое-то время с омерзением рассматривал Рулля.
— Вы можете идти, господин Бекман, — сказал он решительно. — Этого юнца заприте опять в комнате для посетителей! А сами будьте наготове — возможно, вы снова нам понадобитесь.
— Сделаем, — сказал Бекман и повернулся.
— До свидания, — сказал Рулль и прошел перед дворником в дверь.
— До свидания, — пробормотал Криспенховен.
— Вы тоже можете идти, фрейлейн Хробок. Перепишите, пожалуйста, протокол сразу на машинку.
— Слушаюсь, господин директор!
— Закройте, пожалуйста, за собой дверь!
Д-р Немитц с интересом посмотрел, как фрейлейн Хробок выполняет это приказание директора.
Гнуц молча выждал несколько секунд. Потом он выпрямился, снял очки, положил между ладонями на стол и сказал:
— Господа! Возможно, кто-либо из вас ложно истолковал мое добродушие и терпение. Ну хорошо. Буду краток: я, как руководитель этой школы, предлагаю немедленно исключить ученика Йохена Рулля, шестой класс «Б»…
— Я не думаю, что мальчик лжет, — перебил его Криспенховен. — Хотя я в настоящий момент не совсем в курсе, я все же не думаю, что Рулль лжет. Это такой мальчик…
— Господин Криспенховен, — сказал Гнуц, — в том, какой мальчик этот Рулль, мы успели разобраться, право же, лучше, чем вы! Мы — надеюсь, я могу говорить и от имени доктора Немитца и от имени коллеги Випенкатена — целый час бились с этим бандитом: это чудовищно коварный плебей. Положитесь на меня, самое позднее через пять лет у нас здесь будет лежать запрос по делу Рулля из уголовной полиции. Ко мне это уже не будет иметь отношения. Но пока я сижу за этим столом, здесь будет порядок. Я это сказал, и сказал не в шутку.
Господа, как руководитель школы, я повторяю свое предложение: немедленно исключить! Мы сами выставим себя на посмешище, если позволим этим наглым негодяям сесть нам на шею. Мое предложение, не в последнюю очередь, сделано и в ваших интересах.
— Для исключения нам нужно решение педагогического совета, — сказал Випенкатен серьезно.
Гнуц с яростью взмахнул руками.
— Я, как руководитель школы, мог бы настоять на том, чтобы решить дело этого Рулля единолично, поверьте мне, дорогой коллега! Но хорошо: пусть ни у кого не создается впечатление, что я не уважаю принципы коллегиального руководства школой! Итак, господин Випенкатен, я возлагаю на вас поручение собрать совещание на — ну, скажем, на десять часов пятнадцать минут.
— Присутствовать должны только учителя данного класса или все?
— Все. Обсуждать так уж обсуждать.
— Но разве не полагается объявлять о совещании за три дня…
— В таких катастрофических случаях — нет, — отрубил Гнуц.
Криспенховен хотел еще что-то возразить, но Гнуц уже открыл дверь своего кабинета, первым вышел из комнаты и через плечо фрейлейн Хробок прочитал на машинке начало протокола.
— Всего хорошего, — сказал доктор Немитц.
— Всего хорошего!
Затемин сидел на базальтовой ограде и смотрел, как в высоких окнах коридора промелькнули директор, доктор Немитц и Випенкатен, направляющиеся в учительскую. Он спрыгнул во двор, пригнувшись, пробрался вдоль ограды, спустился в подвал, к уборным, бегом промчался вверх по главной лестнице и постучал в дверь приемной директора школы.
— В чем дело? — спросила фрейлейн Хробок.
Затемин открыл дверь.
— Мы завтра пишем контрольную по математике, и я должен проследить, чтобы тетради у всех были в порядке, фрейлейн Хробок. А ключ от шкафа — в кармане у Рулля!