Без названия

Ритус сказал и Алёнке. Что именно, какими словами – никто не знал. К трём часам дня приехали Станислав Карлович, Стив, Иоганн – привезли гробы с телами. К этому времени Ритус с ребятами уже разобрали место в зале.

Весть о смерти Мити и Ирины облетела село. Стал сходиться народ. Когда снимали с машины два гроба, истово перекрестилась тётка Настя:

– Горе-то какое: два гроба в дом. Не приведи, господи.

– Ребята-то осиротели враз, – ответила баба Нюра.

– Татьяна не поднимается. Сидит на стульчике около крылечка, словно спёкшаяся изнутри.

– А Дашка-то где? – спросил кто-то.

– Нету ни её, ни командующего…

– А это тогда кто? Вон похожий на командующего, только седой?

– Это брат его.

– В гробах сразу привезли.

– Да ну забрали из морга, видать, там всё и сделали…

– Ой, страсть-то какая. Сроду не забуду. Со стороны и то смотреть страшно.

– Дмитриевна, поди сюда-тка.

– Здравствуйте, бабоньки, – к сидящим на лавочке около сельсовета подошла сухонькая старушка с палочкой в руках.

– Здравствуй, Дмитриевна. Ну, ты расскажи про Митю с Ириной.

– Ой, господи, да чего же рассказывать. Чай, не свадьба, не праздник какой.

– Говорят, дюже хорошо было.

– Святой боже, – Дмитриевна перекрестилась, – всё смешалось: что свадьба, что поминки.

– Да ты присядь, расскажи.

Дмитриевна, не суетясь, села, поставила рядом бадик, расправила складки на юбке.

– Горе, бабы, большое. На всех нас хватит, – начала она свой рассказ. – Татьяна до сих пор сама не своя. Говорит, что всё как в тумане. А Даша, как смерть, прости, господи. Зашла – я и молитву забыла, какую читала…

– Да ты кряду сказывай, – перебила нетерпеливая Авдотья.

– Пришли за мной Ритус с Мишкой. Мол, так и так. Вечером прийти надо почитать псалтырь. Ну, я Матрёне-то сама уж говорила. Пришли мы, значит, к шести часам. Татьяна сидит промеж двух гробов, плачет. Мы читать начали. Все собралися. Ребята, значит, Алёнка, внучата, сват зашёл, Станислав Карлович, Стив. Потом Дашка с командующим приехали. Они когда подъехали, зашёл Ритус и попросил всех выйти, чтоб Дашка попрощалась. Её командующий под руки заводил-то. Мы в трехстеннике посидели, чаю попили. Потом гляжу, Наташа, жена Ритуса, со шприцем прошла. Видать, укол делать. А потом нас позвали опять читать. Мы зашли, а Даши нет. Видно, увели в спальню. Послужили. Пришли соседи, кому надо. До девяти служили…

– А чего ж, Дашка совсем не стояла?

– Да стояла потом. И сам стоял.

– А кто ж женщины это такие?

– Да, вот чёрненькая, такая красивая?

– Это Наташа, жена Ритуса, а светленькая – Лена – жена Стива. Да Георг – то ли друг, то ли родственник ихний. Я толком не поняла. Девки-то всё и приготовили. Видно, путные. Всё как-то тихо, чинно. Я, прям, диву далась. И мужики все, лбы какие, стояли – не шелохнулись.

– С вами поминать-то садились?

– Садились только Ритус да сам командующий. Ритус-то он так посидел. Пить не стал совсем. Нам разливал. Сказал, что ему нельзя. А командующий-то выпивал, и выпивал хорошо.… Наутро послужили, вынесли гробики. В церковь занесли, отслужили панихиду. На кладбище отвезли, да и закопали соколиков. Понравился мне Ритус. Мужик стоумовой, хотя самый младший из братьев.

– Не то военный?

– Да, ну, брось. Волосатый какой. У военных враз обреют.

– Не знаю, бабоньки, не интересовалась. Но понравился он мне сильно. Всё знает, всё умеет, но как-то ненавязчиво.

– В церкви-то я видала их. Молодцы, конечно, мужики. Командующий, видно, Дашку всё уговаривал. Отвёл к окну и чего-то ей говорил-говорил. А когда панихида кончилась, кивнул ребятишкам своим, они Дашу за руки взяли с обеих сторон, так и шли, пока он гроб помогал выносить.

– Путных их сразу видать. Вон Копыловы бабку хоронили. Прям, все на иномарках подъехали к церкви. Гроб дорогущий с откидной крышкой до половины. В церковь табором, да чего-то всё говорят, кричат. Мож, кто и своё, а слышимость-то сильная. Шум-гам – балаган да и только.

– Да, командующий – попутёвей. Иномарки у его дома стояли. А на кладбище подъехали две машины попроще. Когда вышли мы из церкви, Ритус помин обносил, а к нему Семён подошёл. Я слышу, Ритус говорит, мол, подгоните к кладбищу две машины потихоньку. И всё. И за столом как-то посерьёзней. К иным придёшь служить, а там почитай, чуть ли не свадьба: «Ой, кума, как давно не видались». – «Ой, Игнатьевна, а как твоя корова?»

– Ну, и помин хороший был?

– Да он сейчас уж редко у кого плохой бывает. В магазинах всё есть.

– Ребята теперь с Татьяной жить будут?

– Не знаю.

– Да им чего? Осталось два месяца доучиться. В ПТУ пойдут. Одна Алёнка. Небось, и Даша присмотрит за сестрой.

– Конечно.

Ещё долго сидели кумушки, перетирали косточки, как это водится на деревне. Уж очень нравится наблюдать со стороны, как другому человеку может быть плохо и как он с этой болью справляется.

Вот Даша справлялась плохо. То ли много успокаивающего ей ввели, то ли действительно простудилась, но вечером после поминок её бил озноб. Юли попробовал лоб:

– Так дело не пойдёт – звоню Стиву.

– Пройдёт. Я сейчас согреюсь и усну.

Согреться она не смогла. Пришлось среди ночи ехать в гарнизон.