Без нее. Путевые заметки

[История Кристины Херши]

У меня была книга о скульптурах Анны. Сначала я заинтересовалась музыкой, музыкой ее отца, потом узнала о ней, затем продолжала свои изыскания. — У меня много-много книг о Малере. Начиная со Шпехта, 1913 года. Я их, так сказать, коллекционирую. — Я заинтересовалась Анной Малер. Я состояла в обществе любителей Малера. Но была там всего два-три раза. Все дело в людях. Я сама себе казалась там неуместной. Так что членство у меня было, но я туда не ходила. А затем, думаю, в 84-м году… Они продолжали присылать мне приглашения, и вот пришло еще одно. Анна Малер выступит с рассказом о своей поездке в Китай. Тут я подумала: это что-то новое. Надо пойти. Я хотела с ней познакомиться и взяла с собой книгу о ее работах, чтобы она надписала. Так мы познакомились, и возникло чувство, что мы были знакомы всегда. Она взяла меня за руку и отвела к дивану, и мы сидели и разговаривали. Было так мило. Так мило. — От Китая она была в восторге. В большом, большом восторге, и она рассказывала мне, какие поразительные вещи создавали древние инженеры за тысячи лет до нас. Она была в восторге. Поэтому и поехала туда второй раз. Но пришлось быстро вернуться, потому что она заболела, а потом она сказала, чтобы я ей позвонила. Она будет рада видеть меня у себя. Я позвонила не сразу, не хотела быть навязчивой. И вот однажды зазвонил телефон, и: «Говорит Анна Малер с Олета-лейн», и вот так мы потом… — По-моему, в 84-м. Точно сказать не могу. Мне всегда было ужасно жалко, что я тут уже с 66-го, ас ней раньше не познакомилась. Боже мой. Нам было отпущено четыре года. — Она была изумительным человеком. — Во всех отношениях. — Я работаю в администрации UCLA. Я тут уже 21 год. — Мне нравится Калифорния. Да. Но чем чаще я теперь езжу в Вену, тем больше тоскую по родине. Если бы было можно, я вернулась бы в Вену. Или в Европу. Куда-нибудь. — Не знаю. Наверное, я старая и сумасшедшая, но мне хочется туда, где я родилась. Туда меня тянет все сильнее. — Думаю, она жила тут лишь из-за удобства. Не думаю, чтобы она любила Америку. Сказала однажды, если когда-нибудь не смогу больше делать скульптуры, так зато смогу тут же уехать в Европу. В Италию. В Сполето. Ей было удобно, что здесь сад. И двор, где она работала. Но думаю, к Америке ее ничто не привязывало. — Думаю, она любила путешествовать. И думаю, что Калифорнию она любила меньше всего на свете. Это причиняло мне боль. Ведь очень часто она бывала в отъезде. То на шесть, то на восемь месяцев уезжала в Италию. Или в Лондон. Она часто звонила. Время от времени. Мне-то хотелось, чтобы она никогда никуда не уезжала. Но думаю, что Калифорнию она любила меньше всего на свете. Она очень любила Лондон и Сполето. — Нет, не думаю, чтобы Вену. В Вене слишком много всего было. — Нет. Но я читала, что сломали все ее ранние работы. И в Лондоне тоже. Все уничтожено. Вот так. Она много в чем участвовала. Но подробностей я не знаю. Уверена, что Манон знает об этом больше меня. — У вас было впечатление, что Анна совсем не любила Калифорнию? — Манон: No. She was tired of being here. She was here a long time and she needed a change like always. Anna always needed a change.[84] — Кристина: Да, но я всегда чувствовала, что ей здесь нравится меньше всего, и меня это мучило. — Манон: No. That was not true.[85] — Кристина: Нет? Ну, это мое ощущение. — Манон: No. Like with all places she was really very happy.