Без объявления войны

— Да вы понимаете, на что вы меня вообще толкаете?! — заорал Альберт, потрясая сжатыми кулаками. — Это же должностное преступление!

— Всю ответственность я беру на себя, — тихо, но решительно произнёс Шеин, сам себе удивляясь: и откуда взялась такая уверенность?

— У вас нет таких полномочий, — отчеканил красный от ярости полицмейстер. — Я отказываюсь участвовать в этой… этой авантюре! И вам не советую!

Волеслав внимательно посмотрел на разбушевавшегося Альберта, и глаза особиста нехорошо сузились. Он уже открыл было рот для отповеди, но Волеслава опередил молчавший до сего момента епископ.

— Ты бы, брат мой, поменьше говорил и побольше делал, — прогудел отец Пётр. — А то как подношения от паствы получать — так первый в очереди, а как решение судьбоносное для защиты Родины принять, так в кусты…

— Короче, заглохни, Альберт, — внезапно заговорил Евстафий. — Как старший по званию приказываю. Или арестую и разжалую за саботаж и подрыв боеспособности в военное время.

Альберт заглох. Даже проглотив запанибратское обращение — слишком уж крутой нрав был у боевого мага.

— Так, что сейчас-то будем делать, братья? — спросил епископ, задумчиво поглаживая бороду. — До рудников-то путь неблизкий…

— Будем придерживаться планов полковника Аверина, — ответил Евстафий. — Я с полицмейстером пока что соберу здесь всех, способных держать оружие, а тем временем вы с бургомистром поедете на Синегорские рудники. Сейчас я выправлю вам грамоты на подтверждение чрезвычайных полномочий и отряжу вам отделение солдат для эскорта. — Прикрыв глаза ладонью, маг посмотрел на солнце. — Времени у нас мало, так что в дорогу отправитесь сразу же, как только получите документы.

Империя Рарден, исправительный лагерь Синегорск,

2 июня 1607 г. от Р. С.,14:32

Медный карьер гигантской спиралью ввинчивался в каменистую землю острова Монерон. На его вершине оцеплением стояли изнывающие от жары бойцы охранных войск, но тем, кого они, собственно, и охраняли, было куда хуже.

Сотни заключённых, в отличие от вертухаев, не просто стояли без дела, а размеренно ломали породу, содержащую стратегический металл. Среди множества фигур, одетых в чёрно-белые полосатые лагерные робы, совершенно посторонним элементом выделялся один-единственный человек в нетюремной одежде.

Аристарх Морозов раз за разом долбил кайлом твёрдый, неподатливый камень. Пот заливал глаза, отчаянно хотелось пить, руки словно налились свинцом, но он всё продолжал работать и работать, как заведённый, давая фору даже молодым.

Никто не обязывал Аристарха делать это — его приговором являлось изгнание, а не каторга. Но день за днём, год за годом он приходил в этот карьер и работал, работал наравне со всеми. Слишком много его соратников было здесь, и Морозов чувствовал вину за свой излишне мягкий приговор.

Аристарха даже перестали обыскивать охранники на входе — ему верили. Морозов когда-то давным-давно дал слово, что не поможет никому из заключённых в побеге и не пронесёт ничего запрещённого. Даже лагерные вертухаи понимали, что Морозов никогда не нарушит его — слово офицера и дворянина было для генерала превыше жизни.

Охранники даже почитали за честь лично поздороваться с ним — ведь Морозов был живой легендой, самым известным заключённым на всём Монероне.

Секунд-генерал Морозов — так когда-то называли его.

Получивший звание всего лишь в тридцать один год, прошедший войны с Трэнхеймом и Даргхаймом, Вторую Всемирную и оставшийся верным прежнему государю во времена Гражданской.

На ней он всё и потерял.

Жена и двое сыновей остались где-то в водовороте братоубийственной бойни, и Аристарх так и не смог найти ни единого их следа. В тот день, когда полыхнул истребительный огонь революции, они были слишком далеко от него.

Пять лет, пять долгих лет длилась Гражданская война, и сколько погибло тогда людей, до сих пор было неизвестно. И были ли в этом страшном списке Ксения и сыновья, Аристарх тоже не знал.

…За архимагом Ярославом тогда пошло очень много магов, в том числе многие из самых сильнейших. Именно боевые колдуны и являлись инициаторами заговора по свержению законного императора, так как были недовольны сложившейся обстановкой в стране. Государь Андрей III вверг Рарден в настоящую разруху — он проигрывал одну войну за одной, попутно затеяв масштабные социальные, военные и политические реформы. Возможно, у него и получилось бы что-то дельное из всего этого, но магам надоело ждать.

Законных способов убрать неугодного императора не оказалось, и волшебники решили всё в своём духе, устроив штурм императорского дворца.

В завязавшейся схватке погибли все члены императорской семьи, и было ли это случайностью, никто сказать не мог. И вот именно тогда одному магу и пришла в голову «блестящая» мысль — не сохранять монархию, а ввести магическую диктатуру, этакое местоблюстительство с формальным сохранением имперского строя.

Волшебника, предложившего это, звали Ярослав, и уже тогда он носил высокий чин архимага.