Без очереди в рай

Стараясь не светиться около парадной, я навскидку попыталась выяснить, он дома или нет. Планировка в таких зданиях стандартная, работая на «неотложной помощи», я эти хрущобы изучила (чтобы не сказать, что налечила) вдоль и поперек. Я припомнила, как расположена на лестничной площадке савенковская дверь, и прикинула, куда выходят его окна.

Однако — есть, в квартире горел свет. Квартира, судя по ее расположению, однокомнатная… что, конечно, ничего еще не значит, тем не менее почему-то у меня сложилось впечатление, что гражданин Сова изволит жить один, по крайней мере, всяко без родителей. Положим, даже достоверное предположение еще не факт опять же, но…

Пора бы ближе к телу.

Взвесив за и против, я решила попытаться взять клиента в оборот на лестничной площадке, в идеале — непосредственно в дверях, когда он соберется на работу. Если я всё рассчитала правильно, то уже мне надо было поспешать, теперь это могло произойти с минуты на минуту.

Что занятно — так и получилось.

Если кто не помнит, шестьдесят девятая квартира находилась на последнем, пятом этаже. Как и в прошлый раз освещение на лестнице практически отсутствовало. Теперь мне это было только на руку — даже и столкнись я с кем-то из жильцов, всё равно осталась бы неузнанной.

И опять мне снова повезло. Во-первых, мне никто навстречу не попался, во-вторых, к квартире Савенкова я поспела вовремя. Из-за двери было слышно, как в прихожей кто-то возится. Я затаилась сбоку. Щелкнул отпираемый замок, дверь открылась, на площадку вышел человек. Будь в квартире кто-либо еще, из-за двери бы наверняка пробивался свет. Получается, что этот тип сейчас действительно один; хотелось бы еще, чтобы он и в самом деле оказался Савенковым…

А заодно проверим.

— Гражданин Савенков? — протокольным тоном осведомилась я.

— А… — дернулся субъект; оно понятно: лестничная клетка, тьма кромешная, а тут, изволите ли видеть, ниоткуда — я, вся из себя, прошу заметить, в черном. — Да, я, а что… в чем дело?

— В сущих пустяках. — Ну что ж, процесс пошел; но раз уж он пошел, тут чем быстрее, тем сами понимаете. — Пройдемте, — затолкала я его назад в квартиру, — разговор имеется.

— В чем дело?!

— Не шуметь.

— Какого черта, блин!..

Я без затей заехала ему под дых, перешибив дыхание, ощупью закрыла на замок входную дверь и нашарила в прихожей выключатель.

При ближайшем рассмотрении гражданин Сова оказался типом маловыразительным. Действительно, лет двадцати пяти, рост близко к среднему, изрядно худощав, лицо… ну, скажем так, лицо пока что как лицо, несколько сейчас зеленоватое.

Таращился ларечник на меня в самом деле чисто по-совиному.

— Не дергайся, целее будешь, — посоветовала я.

Он просипел:

— Да я же тебя, блядь!..

И отчего же они все так не оригинальны? Чем-то я парней сегодня раздражаю, надо полагать. А жаль.

Пришлось ему слегка добавить под кадык и полутушкой переправить в комнату.

— Погрусти пока, — уронила я его в кстати подвернувшееся кресло и включила свет. — Не суетись, здоровье береги.

Я бегло оглядела комнату. Жилище одиночки, очевидно. Очень средненько, не бедно, не богато, здорово запущено. Типовой набор домашней техники: телевизор, видеомагнитофон, компьютер, музыкальный центр. В углу неряшливо заправленный диван, по центру — основательно захламленный невысокий столик, пара разномастных кресел рядом с ним. Одно из них с моим клиентом — низкое такое креслице, на котором человек полулежит скорее, нежели сидит. Расслабься, дорогой, всё равно ты с этого седалища на раз не очень встанешь…

Судя по количеству кассет и дисков в комнате, сэр-гражданин Сова имел быть меломаном. Очень хорошо: резонно допустить, что соседи к музыке приучены. Звукоизоляция в таких домах ни к черту не годится, а значит, разговор с клиентом лучше заглушить. Не изобретая лишних сущностей, я сунула в проигрыватель первый же попавшийся си-ди — урежьте-ка нам марш, маэстро!

Можете смеяться, но в квартире зазвучал Бетховен. А он эстет, сэр-гражданин Сова.

Ларечник начал приходить в себя:

— Какого черта тебе надо, ты…

Небрежно сбросив на пол всё, что было на столе, и слегка его подвинув, я присела на столешницу напротив кресла с Савенковым, оказавшись таким образом на голову выше пациента.

— Готов поговорить?

— Ты кто такая, блин?

Я ухмыльнулась:

— Я твой шанс, Сова. Твой невеликий шанс подохнуть не сейчас, не здесь, а где-нибудь попозже. Но для этого тебе придется очень постараться.

— Ты, блин…

Я резко перебила:

— Говорить мне «вы»! — потребовала я[14]. — Не хамить мне больше. Шум не поднимать. Отвечать, когда я буду спрашивать. Всё усвоил?

Савенков сглотнул.

— Вы из ментовки, в смысле — из милиции?

— Надеешься легко отделаться? Не выйдет, голубок.

Пернатый осмелел:

— Тогда пошла ты, сука!

— Я пойду. Потом, немного погодя. Ну а ты, вполне возможно, здесь останешься. Что характерно — в виде куска мяса.

— Имел я всех таких.

— И тебе еще имелку не отрезали? Так это я в момент исправлю, — без малого всерьез пообещала я. — Закатай-ка рукава, позорничек, на вены твои гляну.

— Да? А отсосать не хочешь?

Я скорбно покачала головой: