БЕЗ ОТЕЧЕСТВА. ИСТОРИЯ ЖИЗНИ РУССКОГО ЕВРЕЯ.

ПЕРВОЕ МАЯ
Дни длиннее; прилетает
Сонм крикливый птичьих стай.
Полный жизни наступает
Лучезарный, яркий май.

В этот лучший месяц года.

Пробудившись ото сна.
Жизнью полнится природа…
Здравствуй, новая весна!

Подымаются посевы;

Горячее в венах кровь,
И сильнее в сердце девы
Разгорается любовь.

В первомайский день весенний

Мы прославим мирный труд;
Для грядущих поколений
Годы светлые придут.

Славься, день веселый мая!

Сгинь, сомненье! прочь, нужда!
Пойте, братья, восхваляя
Мощь и радости труда!

Сын свободного народа.

Руку ты рабу подай.
Да сияет всем свобода
В вешний праздник – Первомай!

У моей матери, как я уже говорил выше, в Танжере имелась большая приятельница, одна русская, православная дама, Вера Порфирьевна Вальс. Она была только несколькими годами моложе мамы. Я очень любил и уважал эту старушку, а она, зная мое пристрастие к сочинению стихов, просила иногда написать ей что-нибудь. Однажды, по случаю дня ее Ангела, я ей преподнес следующие стихи:

ВЕРА, НАДЕЖДА. ЛЮБОВЬ
В трудах, в скорбях,… и так от века.
Пока струится в сердце кровь.
Отрадой служат человеку:
Надежда, Вера и Любовь.

Святая Мудрость, правя светом.

Нам волю Вышнюю творя.
Жить указала в мире этом:
Надеясь, веря и любя.

У Веры Порфирьевны висела на стене гравюра русского художника, имя которого я забыл: "Бабушкин сад". На ней изображалась аллея сада, вдали виднелся одноэтажный дом с колоннами, а по аллее шла старушка – помещица в сопровождении ее молодой внучки. Вера Порфирьевна очень любила эту гравюру.

Однажды я написал ей следующие стихи:

БАБУШКИН САД
Этот милый пейзаж, на старинной картине.
Вызывает виденья, мечты о былом,
И рисуется мне: средь привольной равнины
Древней барской усадьбы, белеющий дом.

Здесь неведомы бури, неведомо горе;

Лишь слегка шелестя, и струя аромат.
Перед домом растет, на широком просторе.
Мирной жизни приют – старый бабушкин сад.

Зной июльский, усталая дремлет равнина;

Но в тенистом саду так приятно мечтать…
Слышен гравия скрип, слышен шум кринолина:
Это бабушка с внучкой пошли погулять.

Опираясь на палку дрожащей рукою:

Седовласа, спокойна, важна и добра.
Она медленно ходит неровной стопою,
А кругом все: деревья, цветы, тишина.

Рядом с бабушкой – внучка, вся в розово-белом.

Будто вешняя яблоня в цвете своем;
С взглядом ясным, веселым, невинно-несмелым:
Это шествует юность в сиянье святом.

Ночь настала, усадьба спокойно уснула.

Дремлет мирно старушка, и слуги все спят;
В лунном мареве тихая степь утонула;
Звезды яркие в небе глубоком горят.

Но не спится лишь деве, тихонько присела

У открытого настежь большого окна,
И на крыльях мечты далеко улетела
В царство девственных грез, романтичного сна.

Трель в саду соловья; эта милая дева;

Полный лунного света и звезд небосклон
Суть отрывки мотивов былого напева,
И рассеянный жизнью тургеневский сон.

"Разрешите взять у вас этот стул, если он не занят". Я вздрогнул и поднял голову: около меня стоял какой-то незнакомый турист. Пекло африканское солнце, и по-прежнему вокруг меня шумела многоязычная, космополитная толпа.