Без Отечества…

«— Савинков!» — восторженно орёт коллега, сидящий напротив, держа над головой письмо от террориста номер один.

Звучат имена прославленных генералов и террористов, членов Государственной Думы и революционеров, бывших министров и писателей, поэтов…

… и я, чёрт подери, нисколько не преувеличиваю!

Даже какая-нибудь мелкая провинциальная газетёнка, для которой интервью с вице-губернатором — большая удача, бывающая не каждый год, ныне, заходясь от восторга, перебирает такими именами, что дух захватывает!

Революция и Гражданская, чёрт бы её побрал, пусть даже нынешняя, вялотекущая, разбросала по городам и весям всю ту столичную пену, ранее не видевшую жизнь за пределами Петербурга и Москвы. И все, решительно все спешат высказаться!

Кто помоложе и побоевитей, добирают своё митингами, собраниями, выступлениями во всевозможных кружках и сообществах. В России, во Франции…

… везде, где есть выходцы и Российской Империи! А они, то бишь мы, кажется, есть теперь решительно везде!

За…

Против…

Общество раскололось на части, и эти части — на фракции, партии, движения, группы и группки.

Есть те, кто видит в Российской Империи пресловутую «Тюрьму народов», а вот дальше…

… начинаются различия!

Одни вполне логично предполагают, что если Российская Империя и была «Тюрьмой народов», то у русских в ней была роль не тюремщиков, а таких же заключённых. Опираясь на статистику, сторонники этой версии легко доказывают, что именно положение великороссов можно назвать едва ли не самым ужасающим в этой огромной тюрьме!

Другие, опираясь на великорусский шовинизм не всегда русских чиновников, на православие как государственную религию, слепые в своей ненависти, выводят главными мучителями не монархию, чиновничество и Церковь, структуры вполне наднациональные, и даже, пожалуй, интернациональные, а непосредственно русский народ. Виновен! Весь! Целиком!

Есть монархисты, и их, чёрт возьми, не так уж и мало! Но там раскол, и притом раскол едва ли не самый глубокий. Сторонники Николая, самые немногочисленные, и притом самые фанатичные, никогда не смирятся со сторонниками Великого Князя Михаила, а ведь этими именами Дом Романовых не ограничивается!

Самодержавная монархия или конституционная? А может быть, позвать на трон представителя одного из европейских Домов?

«— Земля наша велика и обильна…[98]»

Спорят жарко… до хрипоты, до ссор на всю жизнь, до дуэлей с десяти шагов!

Представители демократических течений тоже не однородны. Есть радикалы, предлагающие расколоть страну на много частей и отправить в свободное плаванье, а есть — государственники, полагающие необходимым республиканскую форму правления и некоторое смягчение нравов, но непременно — в рамках существующей Империи!

Страшный, дикий, невообразимый раздрай, где из общего, пожалуй, только то, что все они уверены, что знают — как надо! Они это знают точно, а вот другие…

… и никаких компромиссов!

Впрочем, всё это сообщество в целом не слишком радикально, но вот запевалы, лидеры, почувствовав возможность ухватить толику власти, пытаются хапать её ртом и жопой, не думая о последствиях. А они-то и задают тон!

… во всяком случае — пока.

Это частая проблема для любой молодой демократии. Нет ещё устоявшихся институтов власти, системы сдерживания, достаточно многочисленного среднего класса, понимающего свои интересы и отождествляющего интересы страны — со своими.

Всё шатко и неопределённо…

… а амбиций у лидеров — море, ведь на то они и лидеры! Готов поспорить, что у многих из них бьётся в голове мысль о том, что лучше быть первым в провинции, чем вторым — в Риме[99]!

А тут — переговоры, да какие! Намечающийся парад суверенитетов, казалось бы, не новость…

… но одно дело, когда это на уровне едва ли не кухонных разговоров, и совсем другое, когда отделение оформляется официально, на уровне глав ведущих государств.

А деньги?!

А Керенский, вынырнувший едва ли не из небытия и заявивший о себе весьма громко?

А аппаратные игры чиновников МИДа, считающих себя вправе распродавать страну крупным оптом, не учитывая интересов большинства?

Сделав наконец кофе, поставил чашку и кофейник на поднос и отнёс в гостиную, тотчас начавшуюся напитываться запахами изысканного напитка. Вдохнув ароматы полной грудью, с трудом удержался от того, чтобы налить себе чашечку, но…… нельзя.

Кофе я отныне пью вот так, вприглядку, ибо сердце. Чёрт его знает… да собственно, никто и не знает!

Медицина нынче далека от привычных стандартов двадцать первого века, и какое уж там обследование, если нет пока даже привычных, классических фонендоскопов. Название — да, есть, а самих фонендоскопов — нет. Архаика!

… и шумы в сердце.

Отчаянно надеюсь, что я перенёс не инсульт и не инфаркт, пусть даже с приставкой «микро»! Но крайнее перенапряжение сил — есть, и шумы в сердце — тоже есть, а в тысяча девятьсот восемнадцатом году это, чёрт подери, крайне серьёзно.

До операций на сердце и коронарного шунтирования ещё очень далеко. Не доживу.