Без памяти

Варе повезло – дверь дома Флор все еще была открыта, а это значит, что Лео сюда не приходил. Сердце больно кольнуло от этой мысли. Она ему безразлична. Он, наверное, наслаждается обществом какой-нибудь двадцатилетней длинноногой красотки с огромными глазами и еще Бог знает чем. Он, наверное, и думать о ней не думает. А если и думает, что уж явно не в том русле, в каком Варе хотелось бы.

Она оттолкнула дверь, словно та была заражена, и ступила в дом. Наспех скинув туфли, она побежала наверх, где оставила сумочку, но где-то посередине лестницы почувствовала на себе взгляд. По спине пробежал холодок, но она все же остановилась, и медленно повернула голову.

На полу, в паре метров от двери сидел Лео. Его лицо выглядело изнеможенным и уставшим.

– Где тебя черти носили? И с кем?

– Лео, не надо. Я…Я не могла здесь оставаться.

– Я так и знал! Прости меня, я не должен был оставлять тебя здесь одну. Сегодня же ты переедешь ко мне. Бери все, что тебе понадобиться, и поехали. Боже, Флор, как же я рад тебя видеть! Я уже напридумывал себе страшных, очень страшных вещей. Что с тобой случилось?

– Лео, если честно, я надеялась, что тебя здесь не будет. Тогда мне было бы проще уехать. Я написала тебе записку, и, пожалуй, отдам тебе ее. У меня не хватит духу, чтобы сказать тебе все это в глаза.

– Уехать? Что за бред? Флор! С кем ты связалась? Я оставил тебя на одну ночь, и ты уже влипла в какую-то историю.

Варя выставила руку перед собой, останавливая нервозную речь Лео.

– Спасибо тебе за все. Правда, если бы не ты, я бы уже…Ты мне очень помог. Я бы сошла с ума без тебя. Ты – моя единственная связь с реальностью. Но сейчас мне надо сделать то, что я действительно должна – вернуть себе свою жизнь. Это будет правильно.

– Я ничего не понимаю.

– Лео, я пришла за паспортом Флор. Без него меня не пустят в Россию. Я улетаю домой.

– Но тебя там никто не ждет. Не верю даже, что говорю это! Флор? Флор, послушай меня, я найду тебе клинику, тебе там помогут. Пожалуйста, послушай меня, ты только разочаруешься, ты только сделаешь хуже…

Варя помотала головой и, поднявшись наверх, подошла к зеркалу.

– Надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь, – сказала она отражению Флор, и быстро схватив сумочку, спустилась по лестнице, стараясь не глядеть на Лео. Он явно не спал всю ночь: на нем была помятая рубашка, а волосы были растрепаны, что, надо заметить, ему чертовски шло.

«Не время для этого» – одернула себя Варя.

Она протянула ему записку, и, прежде, чем передумала, выскочила на улицу.

– Прощай, Лео, – прошептала она.

Глава девятнадцатая

Варя шла по длинным коридорам Останкино, будто под конвоем. Двое сотрудников вели ее в какую-то комнату, и вели почему-то очень быстро, то и дело оглядываясь по сторонам. Все это заставляло ее нервничать еще больше. Она уже сомневалась, что хотела поделиться со всей страной своей неординарной историей. Особенно после того, как увидела толпу людей, как ей объяснили, для массовки. Это они будут кричать, что ей пора лечиться, они будут свистеть и бросать в нее помидоры, упрекая в неуважении к мертвым.

«Бррр…» – Варю передернуло, она никак не могла применить это слово по отношении к самой себе.

Наконец ее завели в какую-то комнату, в центре которой висел большой экран. На экране была знакомая заставка «Бывает», и у Вари появилось ощущение, будто ее живот завязывается узлом. Что, собственно говоря, не мудрено: все два дня, что она провела в полете и в Москве, ей в рот и кусок не лез. Будь она прежней Варей, свое волнение заедала бы всем чем ни попадя. Но тело Флор дико мутило от одной только мысли о еде.

Варя огляделась по сторонам: в комнате был небольшой диван и столик, на котором стояла бутылка воды. В студии, судя по всему, шел самый накал страстей. Люди кричали, ведущий, Вознесенский, всех успокаивал, но что именно происходило – Варе было непонятно. Судя по всему, снимали сюжет о том, как малолетняя мать бросила своего ребенка-инвалида. Редкие выкрики достигали ушей самой Вари, и каждый раз ее передергивало. Насколько жестокими могут быть люди. Кричать может каждый, отстаивая мораль вопроса, но окажись он сам по другую сторону, кто знает, как он поступит?

В комнату заглянул один из сотрудников, и сообщил, что минут через двадцать будут снимать ее передачу, и чтобы она не вздумала никуда уходить. А Варе и не хотелось. Ноги у нее были ватные, а на ватных ногах передвигаться крайне сложно.

Наконец, крики стихли, наступила пауза. Снова заставка.

А потом ее пригласили. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. И с чего бы это? Чего ей бояться? Особенно в чужом теле. Ее никто не знает. Ее на самом деле никто не знает.

«Так, глубокий вдох, и вперед. Ты идешь не на передачу, а идешь сказать родителям спасибо, увидеть их еще раз…Если они, конечно, пришли». – Мысли Вари были прерваны резким: «Вас ждут, скорее, пожалуйста», – столь резким, что Варя подскочила на месте, и последовала за небритым мужланом.