Когда вы садитесь в самолет и начинаете контролировать шум двигателя, вслушиваться в голос пилота, желающего приятного полета по громкой связи, и выискивать в поведении стюардесс признаки напряженности, вы проявляете гиперконтроль. Верите, что вцепившимися в подлокотники руками и молитвенным порывом сердца удерживаете самолет в воздухе и что только благодаря вашему избыточному контролю он чудом не падает. Однако принятие того, что от вас в данной ситуации мало что зависит, позволит переключиться на то, что вам под силу, например на регуляцию поведения.
Вы можете послушать музыку, полистать журнал, посмотреть кино, а не пытаться выяснить, отвалилось ли у самолета крыло. Да и какой в этом смысл? Вы хотите первым узнать о своей смерти? Полагаем, это не самое выгодное мероприятие. Вместо этого лучше подумать о том, что самолеты долетают до родного гнезда чаще, чем кажется, и что прямо сейчас их в небе около пятнадцати тысяч! Поэтому факторами, поддерживающими авиафобию, являются гиперконтроль, непринятие реальности, а также установки долженствования и перфекционизма. Именно они становятся источником верований авиафоба в то, что как редкая птица долетит до середины Днепра, так и редкий самолет доберется до места назначения. И куда без катастрофизации: «Как опасно стало ездить на поездах! На них так часто падают самолеты!»
«Все это хорошо, но существуют незыблемые вещи!» — никак не успокоится часть наших читателей. Хотя незыблемые вещи только кажутся таковыми. Возьмем для примера правила дорожного движения. Вроде все автолюбители должны их соблюдать, и если бы так происходило, аварий и катастроф не было бы. Но это не так! Безусловно, правила дорожного движения очень полезны, их соблюдение увеличивает вероятность выживания на дороге. Но представьте себе: вы спокойно едете по своей полосе, и вдруг навстречу несется КамАЗ с лопнувшим колесом. Продолжив автоматически соблюдать привычные правила дорожного движения, вы станете трупом. Вам придется пересечь двойную сплошную, чтобы не попасть на тот свет (реальные правила дорожного движения это позволяют, а те, что прописались в голове, могут не дать вам их вспомнить и действовать адекватно обстоятельствам, поскольку предписывают: так поступать нельзя НИКОГДА).
Психологическая гибкость — это понимание того, что в некоторых случаях правила приходится нарушать. Казалось бы, есть незыблемые истины, например, невозможно оспорить библейскую заповедь «не убий». Однако для понимания относительности социальных норм и законов следует вспомнить, что существует такое явление, как война, во время которой действуют иные законы, нежели в мирное время: чем больше людей из лагеря противника вы убьете, тем больше шансов, что вам за это дадут медаль, а не уголовный срок.
Конечно, трудно выскочить из привычной колеи долженствований, перестать быть зомбированным своими же требованиями и критично взглянуть на себя со стороны. Однако если удается чаще использовать пожелания и меньше требовать от себя, других и мира, вы начнете меняться. Тогда окружающие, привыкшие на вас ездить, могут обвинить вас в эгоизме. Здесь важно понимать разницу между здоровым эгоизмом, который присущ всем, и эгоизмом нездоровым, который превращается в эгоцентризм и цепь страданий. Так или иначе те же коллеги по работе, привыкшие, что каждый рабочий день для вас — маленький подвиг по перевыполнению плана пятилетки, могут недоумевать: «Ты же все время все за нас делал! Давай-ка соберись и продолжи сей благой путь подвига хронического самопожертвования во имя нашего расслабления!»
Когда в неосознаваемых пластах вашей психики долг на долге сидит и долгом погоняет, во многих ситуациях вам будет хотеться взять топор со словами: «Тварь я дрожащая, в конце концов, или право имею? Сколько может продолжаться этот беспредел? Невыносимо!» Такой подход, как вы сами понимаете, непродуктивен. Конечно, вы можете попытаться перевоспитать не очень сообразительных людей на дороге, но на всех, как говорится, патронов не хватит. В конечном итоге вы собьетесь со счета, скольких людей «научили» правильно ездить и Родину любить, но будете по-прежнему удивляться, что ситуация на дороге не улучшилась. Поэтому долги, которые мы тащим с собой, часто оказываются никому не нужны. Мы словно переводим старушку через дорогу, хотя ей это не нужно. Пытаемся влезть со своей помощью туда, где нас об этом не просят, поскольку верим, что таков наш долг. И наоборот, находясь под давлением требований к другим, верим, что окружающие что-то нам должны. Так однажды усвоенные правила превращаются в малозаметные ограничения, в результате которых мы верим, что, дескать, не мы такие — жизнь такая.