Без пяти минут беременна

– Что ненавидишь его и хотел этим представлением ему утереть нос? – осмелев рублю правду-матку. Ну серьезно, Дань, найди хорошего психолога и проработай детские травмы, айтишники неплохо зарабатывают, можно себе позволить.

И не надо так на меня смотреть!

– Я тебя прошу, давай без эмоций. Сделаем все аккуратно, раз уж застряли в этой ситуации.

– Очень интересно! Аккуратно это как? Поженимся на потеху родне? Поселимся по соседству? Будем по выходным заглядывать на гуся и траву? - киваю на дверь позади себя.

Лицо Дани снова теряет хладнокровную маску и на свет наконец пробивается нервозность, которая, зуб даю, точит его изнутри не меньше моего. Просто у меня нет такого грандиозного опыта по пряткам от мира своих чувств.

Непробиваемый Килиманджаро рвано выдыхает, перетаптывается на месте и импульсивно проводит рукой по волосам. Кажется мне и самой впору проводить сеансы психотерапии: триггеры я выявляю на ура. Вот и с темой «жили долго и счастливо, поставив печать в паспорте» не ошиблась. Пугливый мальчишка, боящийся ответственности.

А такой перспективный на первый взгляд. Вот и открылась страшная тайна, почему его до сих пор не прибрали к рукам. Таких настойчивых рук просто еще не нашлось. То ли дело мои.

– Я что-нибудь придумаю, ладно? – на длинном выдохе говорит он. – Какую-нибудь отличную историю, которая поможет нам обоим выйти из этой сложной ситуации. Просто… давай не рубить с плеча, – делает шаг ко мне, обхватывает локоть своей горячей ладонью. – Согласись, если начнешь сейчас оправдываться перед родными за обман, они не поймут. Разочаруются в тебе. Не смогут больше доверять, – всматривается в самую бездну моих глаз.

Гипнотизер чертов!

Нет, я ошиблась. Вот, кто должен вести прием на кушеточке, бомбя пациента мозговыносящими вопросами. Манипулятор во всем своем великолепии. Это я серьезно просчиталась, купившись на эту каменную холодность, а нужно было сразу понять: нельзя недооценивать читающего мужика! Он тоже бьет точно по больным точкам.

– Ладно, – произносят губы. Не я, честное слово.

Потому что я сейчас проворачиваю в голове выгоду, которую получу от его предложения. Во-первых, мне не придется испытать унизительную сцену объяснения с мамой, а потом разочарованные взгляды всего большого семейства, которое к этому часу уже оповещено о новости дня. Во-вторых, Даня. Теперь мой должник. И это не мало, черт возьми, всегда полезно иметь мужчину, ходящего у тебя в повинности. А, в-третьих, все тот же Даня, полностью в моем распоряжении.

И поскольку он реально сейчас в моей власти, нет смысла притворяться приличной женщиной, надо брать свое!

– Только, если мы собираемся сделать это… Есть несколько условий, – делая полшага к высокому мужчине, сдавшему себя сейчас мне с потрохами. – Мои родители – не твои. Их держанием за ручку не проведешь. Бабушка вообще рентген с многолетним стажем. Все должно быть максимально реалистично.

– Реалистично? – дергается кадык на его горле.

– Максимально, – киваю я. – Даже ты должен поверить, что все по-настоящему.

Привстаю на цыпочках и скольжу ладонями по его предплечьям до мускулистых плеч.

– Так что нам надо… – прижимаюсь к его телу, ощущая будоражащее предвкушение.

– Надо… – хрипло повторяет он, опуская взгляд на мои губы.

– Да, – утверждаю шепотом в уже раскрытые мне навстречу губы.

И все-таки он прекрасный психолог, понимает меня без слов. Губами и языком. А потом руками и…

О. Мой. Бог.

Глава 23. Новый орган у руля

Даня

До хруста разминаю шею, пытаясь ослабить проволоку, что стянула все позвонки и тянет жилы до боли. Напряжение сочится из каждой мышцы, которые я безуспешно пытаюсь разогреть. За рулем получается слабо.

Кидаю взгляд на соседнее сидение и снова внутренне бешусь. Какого черта она так спокойна? Скинула туфли и водрузила босые ступни на бардачок, подмахивая изящными пальцами льющейся из динамиков музыке. Когда я весь извелся на лоскуты.

Вчера было очень… на грани.

Мы прошлись по очень тонкой, острой полосе, оставляющей рубцы на коже. На моей так точно. А на ее? Скольжу взглядом от красиво изогнутых ступней до голых колен, и по бедру, до самой кромки коротких шорт. Разве ее мать не сказала одеться теплее? Я подготовился, какого черта она в таком виде?

Возвращаю взгляд дороге, но перед глазами уже вовсю простираются сцены из вчерашнего вечера. И как пальцы очерчивали эти бедра под платьем, и как зубы впивались в ее тонкую шею. Интересно, там остался след? Все подернуто поволокой, я не помню, насколько контролировал себя в процессе. Будто захмелел от поцелуя, будто глотнул рома, так горько-сладко стало на языке. И пьяно. Снова кидаю короткий взгляд в сторону умиротворенной Лизы, но кроме блаженного лица, укрытого очками – ничего не разглядеть. Даже не понять, закрыты глаза, или открыты. Волосы рассыпаны по плечам, прикрывая шею и ключицы, которые запомнились моему языку солоноватым привкусом. Пальцы выстукивают ритм на острых коленках.

Черт. Опять это неконтролируемое желание топит волной безрассудства.