Без пяти минут беременна

– Море, – выдыхает теплый воздух мне на оголенную кожу плеча.

По спине уже привычно разбегаются мурашки, и я прячу глупую улыбку в волосах.

– Еще сегодня меня не отпускает мысль, что все как-то неправильно начинается. С какой-то дурацкой шутки что ли. А еще я должен тебе денег, – усмехается.

Это он о нашей странной сделке «беременная невеста напрокат?»

– Заставлю тебя их отрабатывать, – забираюсь ладошкой к нему под свитер и прохожусь пальчиками по стиральной доске.

Когда мы уже закончим с этой скучной вербальной частью?

– Я серьезно, Лу, – кладет свою руку поверх свитера, останавливая мои поглаживания.

От его «Лу» просто сносит крышу. Не думала, что будет так интимно звучать.

– Расслабься, я не собиралась брать с тебя деньги.

– У нас был уговор.

– Который дороже денег? – все еще пытаюсь все свести в шутку.

– Который теперь кажется дикой тупостью, – Даня напрягается рядом со мной. Вот загрузился-то. – И я не понимаю, как теперь все переиграть.

– А, по-моему, все вышло круто! Ты только подумай, какая история для потомков: я встретил вашу маму, когда предложил ей побыть фиктивной невестой. Да тут можно целый сериал на русский манер снимать. Интрига: почему она? Параллельные сюжетные линии: твоя родня, моя родня. Казусные ситуации: коса, лошадь, кинза!

– Кинза? – удивленно переспрашивает Даня.

– Ненавижу кинзу, – рассказываю ему будто по секрету. – Поэтому суббота стала для меня кулинарным испытанием!

– Да, прости за это. Не подумал, что тебе нужна нормальная еда. А Рина так и не научилась готовить…

Ну вот, это имя было произнесено. Как иглой под кожу.

– Слу-у-ушай, – аккуратно выкручиваюсь из теплых объятий и поднимаюсь с капота. Хочется взглянуть в его глаза. – Раз уж зашла тема бывших…

– Это очень давняя история, – снова перебивает меня Даня.

– Так-то да, но, похоже, не для тебя. Если ты устроил такое шоу ради нее…

– Это было не для нее. Для отца. Хотелось ткнуть ему в нос своим ненастоящим счастьем. Какой-то мальчишеский порыв, – не весело хмыкает он. – Просто была задета моя гордость.

Даня снова упирает взгляд на горизонт, где солнце уже утонуло в воде, оставив за собой лишь яркие всполохи оранжевого и красного. Сейчас я впервые очень просто читаю его эмоции: он копается в себе и пытается смириться с ответами.

– Уверен, что дело только в гордости? Все-таки вы встречались. А теперь она родит тебе брата. Или сестру, – беспощадно дожимаю его.

Намеренно не ищу более обтекаемых понятий или мягких слов. Я хочу услышать правду: в лоб и без утайки. Насколько тут запущенный случай? Не отвлекаю ли я его от любви всей его жизни? Сейчас кажется, что в его фокусе внимания только я, но настанет время копнуть глубже и не хочется играть на заведомо проигрышном поле.

Внимательно всматриваюсь в профиль непробиваемого мужчины и подмечаю все детальки: как он едва заметно морщится, как поджимает губы. Я не физиогномист, но тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прочитать, как неприятна ему эта мысль.

Диагноз: он пока не смирился с этой мыслью.

И это отстой.

– Не могу сказать, что я в восторге, – наконец, подбирает он нужные слова. – Но это больше не проблема. Меня отпустило, – поднимает на меня взгляд и всматривается в мои глаза. Настойчиво, прямо, открыто.

Именно это я и хотела услышать. Для начала – неплохо, с остальным можно поработать. Синдром спасительницы никто не отменял.

– Почему тебя держало так долго, как думаешь? – снова подсаживаюсь к нему.

– Уязвленная гордость, – в очередной раз выдает с грустным смешком. – Чувство, что предали. Вроде как за спиной все происходило, а я не понял. Самый близкий человек…

– Понимаю, – укладываю голову на его плечо в знак поддержки.

А что? Я правда понимаю. Не хотелось бы, чтобы мама с моим парнем мутить начала. Даже в какой-то другой вселенной, где нет моего отца.

– Кстати, Рина мне сказала, что все произошло после вашего расставания. Наверное, это снимает с них часть вины.

– Я тоже слышал эту версию, – кивает.

– И не веришь в неё?

– Не знаю. Думал, что такое невозможно. Чтобы вот так встретились случайно и – бах – химия, буря, безумие, роман. Думал, они просто шифровались хорошо и долго.

– Не веришь в химию, бурю, безумие?

Даня поворачивается вполоборота и цепляет ладонью мое лицо.

– Верю, – говорит так проникновенно, что и я – верю.

И смотрит так… что я снова верю. Все-таки его глубокий мир, когда он не прячется за очками, рассмотреть проще. Не зря говорят, что глаза – зеркало души. Сейчас я тону в ней и всплываю в радостной эйфории.

Мы целуемся. Много. Пока окончательно не замерзаем, пока сумрак не сменяется густой вечерней тьмой. На каждом светофоре по пути домой, а потом долго-долго у моего подъезда.

Томительно-сладко, упоительно-чувственно. По-новому. По-другому. Словно глубже, доставая до самого дна друг друга.

Ощущая невероятную легкость, я взбегаю по ступеням к квартире, когда часы уже безжалостно бьют полночь. Доставил домой, как Золушку. Губы печет от затяжного терзания, пульс грохочет на шее, висках и в груди. И мне хорошо, очень, очень хорошо.