Без плана Б

Джед посмотрел на велосипед и вздохнул. На самом деле, он не смог прыгнуть. Он хотел прыгнуть. Он пытался прыгнуть. Ноги его не слушали. Так что, честно говоря, Джед скорее упал. Пошатнулся, может быть, или споткнулся, если попытаться придать этому положительный оттенок.

Но было что-то, что было невозможно увидеть в более благоприятном свете. Гора. Точнее, холм. Или склон. Джед пытался обуздать свое воображение. Он не собирается подниматься на Эверест. Или Айгер. Или Килиманджаро. Восхождение вряд ли длилось бы более тридцати метров. Но было ли расстояние тридцать, триста или три тысячи, для него не имело значения. Джед просто не мог подняться на этот холм. Его ноги дрожали так сильно, что он не мог даже протолкать велосипед к вершине. Он не мог сдвинуться с места. Он, вероятно, останется здесь до конца своей жизни, так как никто не придет помочь ему.

* * *

Ричер ожидал, что тюрьма в Уинсоне будет похожа на старую фотографию, найденную на чердаке. Уродливая. Непривлекательная. Спрятанная к западу от города. Так далеко, как позволяет река. Но именно тюрьма поддерживала жизнь в этом городе. Это было вне всякого сомнения. Здесь просто не было никакой промышленности. Никаких возможностей для работы. Больше не было ничего, что могло бы занять местных пекарей, прачечных, электриков и сантехников в сколь-нибудь существенном масштабе.

Тюрьма была построена в форме буквы V. Изогнутая сторона смотрела на берег реки. За ней начиналась двадцатиметровая пропасть, которая спускалась прямо в глубокие грязные и буйные воды. Примерно в трех метрах от края пропасти проходил забор. На самом деле он была двойной. Первый ряд был высотой более шести метров и увенчан колючей проволокой на вершине. Были также прожекторы, расположенные на массивных металлических столбах. Плюс камеры, спрятанные в защитных клетках. Между двумя рядами было расстояние около пяти метров. Внутри, между этими двумя рядами, был третий забор высотой три метра и не было колючей проволоки.

Ограждения продолжались параллельно друг другу и по прямой стороне участка. Той, что была обращена к городу. Там были четыре смотровые башни, выстроенные в ряд. И три входа. Один из них расположен в центре. Он вел в одноэтажное здание, кирпичное, с двойными дверями и видеофоном на стене. Это вход для посетителей, — подумал Ричер. Персонал, вероятно, тоже использовал его. Остальные входы располагались на обоих концах здания. Они представляли собой большие массивные ворота. У них не было никаких вывесок. Вероятно, один использовался для доставки, а через другой прибывали новые заключенные.

За забором со стороны реки возвышались пять зданий, которые образовывали букву X. Ричер предположил, что это блоки с камерами. Остальная часть пространства была занята двенадцатью другими постройками и тремя площадками для прогулок и занятий спортом.

Двенадцать дополнительных зданий были разными по размеру. Они выдержаны в строгом и функциональном стиле. Случайный наблюдатель мог бы решить, что это просто мастерские или склады, если бы не сторожевые башни и колючая проволока. Площадки для прогулок и занятий спортом были совершенно однотипными, но располагались на большом расстоянии друг от друга. Возможно, чтобы не допустить смешения заключенных разных категорий. Здания и площадки были соединены аллеями, а точнее коридорами, стены и крыша которых были сделаны из проволочной сетки. Даже на расстоянии Ричер мог видеть, насколько она толстая. Массивная. Пройти через нее можно было только при помощи серьезных инструментов. Снаружи пространство между зданиями и между аллеями было засажено травой. Удивительно много травы, подумал Ричер, для такого мрачного учреждения. Квадратные газоны, прямоугольные, овальные… Примерно в шести метрах от основания каждой сторожевой башни был треугольник, выложенный кирпичами.

За травой хорошо ухаживали. Трава была аккуратно пострижена. Возможно, удобрена, если учесть ее темно-зеленый цвет, который контрастировал на фоне светлых стен зданий или серой проволочной сетки на заборе. Только одно из зданий за забором было новое. Оно имело форму буквы V и располагалось за административным зданием. Оно было похоже на офисный центр, и перед его входом был установлен трехмерный логотип «Минервы», который крутился на специальном постаменте. Ричер предположил, что если здесь когда-нибудь вспыхнет восстание, это будет первое, что разрушат заключенные.

— Ты когда-нибудь находила информацию о тюремных бунтах? — спросил Ричер.

— Ничего официального, — ответила Ханна. — Но на одном из форумов я наткнулся на сообщения от женщины, которая жаловалась, что ее муж был избит надзирателем. Это произошло во время какой-то драки во дворе, в которую были вовлечены тридцать или сорок заключенных, но надзиратель ударил только ее мужа. Она пожаловалась, но получила ответ, что ее муж пытался сбежать. Из тюрьмы заявили, что закроют глаза на произошедшее, но если она попытается доставить им неприятности, позаботятся о продлении срока ее мужа.

— Были ли успешные побеги?