Без подводных камней

Что ж, повода заявить самоотвод не видно, значит, и капризничать дальше смысла нет. Дело и впрямь простое, от Ирины, по сути, всего лишь требуется узаконить профессиональное заключение, сделанное психиатрами мирового уровня, в квалификации которых она уверена на сто процентов. Прямо скажем, задачка не «со звездочкой», поэтому надо вернуться на рабочее место, попить чайку, съесть бутербродик с докторской, кстати, колбасой, и изучить это громкое, но простое дело, о котором она знала, как все ленинградцы, но в подробности предпочитала не вникать, догадываясь, что именно ей придется быть судьей на этом процессе.

Сполоснув чашку, Ирина позвонила домой. Вернувшись с дачи, Егор заявил, что уже взрослый и способен сам ездить в школу и обратно, как делают другие пацаны из его класса. Сердце Ирины сжалось, ведь раньше сын был если не с нею, то под присмотром взрослых, пользовавшихся ее доверием, а теперь он будет сам за себя отвечать. Сможет ли?

Огромный соблазн был заявить, что Егор мал еще, нос не дорос, а мир смертельно опасен, и только безответственные родители, которые не любят своих детей, выпускают их одних на улицу. Очень хотелось напугать, застращать, что без материнского пригляда сын обязательно попадет под машину или в руки преступника, потому что он безалаберный, доверчивый и не смотрит по сторонам. И ничего, что она подорвала бы сыну психику, зато сама не изнывала бы всю первую половину рабочего дня, не в силах сосредоточиться на делах, пока не услышит в трубке голос Егора. Да, наверное, так и надо было поступить, но Ирина решила, что она все равно уже тяжелая невротичка, так пусть хоть у Егора будет шанс вырасти нормальным человеком.

Первые два дня это была пытка, Ирина металась по кабинету, воображая себе всякие ужасы, одновременно проклиная за мнительность, и не могла понять, как лучше – не думать плохого, чтобы не накликать беду, или, наоборот, чем больше ужасов она вообразит, тем меньше случится в реальности.

Только когда Егор по телефону докладывал, что пришел домой, Ирину отпускало, и она становилась трудоспособной. Но человек привыкает ко всему, привыкает и к тревоге, вечному уделу всех матерей. Дети вырастают, уходят в большой мир, который полон опасностей и жесток, но другого-то не существует. Альтернатива только у матери под юбкой…

К концу недели Ирина научилась не замечать своего беспокойства, как, бывает, привыкаешь к гудению трансформаторной будки или к стуку колес, если живешь возле железной дороги.

Однако после двух часов дня все начинало валиться из рук, строчки уголовных дел расплывались перед глазами, и даже дышать становилось труднее, пока Егор не докладывал, что дома, сейчас пообедает и пойдет во двор гонять мяч с пацанами, ибо надо проветрить голову перед тем, как делать уроки.

Сегодня она сама набрала домашний номер, долго слушала длинные гудки, и только когда сердце сжалось от страха, раздался щелчок снимаемой трубки, а вслед за ним голос Егора.

Проинструктировав сына, чтобы, как поест, сразу обязательно шел гулять, пока погода хорошая, Ирина разъединилась.

Ну все, на сегодня главное испытание закончено, можно сосредоточиться на деле. Даже спешить домой не обязательно, потому что Кирилл работает в первую смену и заберет Володю из яселек, а заодно поможет Егору с уроками, если возникнет такая необходимость. Или все-таки поторопиться и отпустить мужа на тусовку с друзьями по рок-клубу? С тех пор как пришел к власти новый молодой генсек, появилось в обиходе новое словечко «ускорение», ударение в глаголе «начать» сместилось на первый слог, а в слове «углубить» – на второй, но ведь действительно все как-то ускорилось, зашевелилось, в том числе и Ленинградский рок-клуб осторожно высовывал «мордочку» из подполья, как весной сурок из норки. Обидно будет, если музыканты перейдут на легальное положение, а Кирилла, стоявшего у истоков рок-движения, оставят за бортом. Да, в последние годы он заматерел, из юного бунтаря превратился в отца семейства, но талант никуда не делся, Кирилл Мостовой по-прежнему пишет прекрасные душевные песни и поет тоже очень хорошо. К слову сказать, приверженность року и протесту против всего сущего нисколько не мешает его друзьям из тусовки быть прекрасными мужьями и нежными папашами. Нет, разная там публика, но в близком окружении Кирилла в основном приличные люди. Сумасшедшие, конечно, как все поэты, но не конченые. Не алкоголики и не наркоманы. Вот тоже зло, о котором начали осторожно говорить вслух после прихода к власти нового генсека. Раньше наркотики воспринимались как что-то экзотическое, как какая-нибудь тропическая лихорадка, которая существует, конечно, но где-то среди диких племен Африки и вероятность с ней столкнуться у тебя нулевая. Да, на загнивающем Западе вроде бы распространено сие зло, и у нас в начале века нюхала кокаин агонизирующая богема, но Великая Октябрьская революция положила конец всем этим безобразиям.