Без помощи вашей

Сквайры переглянулись, потрясенные подобной наглостью. Но теперь воспротивиться было сложно: уже и Доксет, и Вихорь вооружились топорами. Сквайры все еще имели преимущество в числе, но из оружия располагали только кинжалами. Вступив сейчас в схватку, они уж точно не выйдут без потерь. В ожидании подсказки, они посмотрели на лорда. Сир Вомак был белее снега, в его глазах темнел отчаянный, смертный ужас. Оруженосец крикнул приятелям:

— Тут дела плохи. Не упирайтесь, выполняйте!

Один за другим, охотники привязали коней к фургонам и неторопливо, нехотя побрели в поле.

— А ну, пошустрее! — заорал им в спину Снайп. — Или мне взять арбалет?

Когда оруженосец закончил с перевязкой, четверо пеших были уже далеко. От потери крови сир Вомак лишился чувств. Оруженосец вместе с оставшимся сквайром не без труда подняли его в седло, сквайр сел позади, чтобы держать. Оруженосец поймал под уздцы своего коня. Надо отдать должное: этот человек не тратил времени и сил на злобу, угрозы, обещания мести. Единственное, что его сейчас заботило — спасение жизни сюзерена. Однако, Джоакин задержал его:

— Ты помог Полли с одеждой. Дай-ка я помогу тебе взобраться на коня.

И двинул в челюсть рукоятью меча. Оруженосец поднялся, скрипя зубами, сплюнул кровь. Желание вступить в схватку — пусть и с кинжалом против Джоакинова меча — явно читалось на его лице. Однако он сумел сдержаться. Молча вспрыгнул в седло и двинулся в сторону замка. Сквайр, что вез лорда, поехал рядом. Вскоре они скрылись за поворотом дороги.

* * *

Никто не строил иллюзий на счет склонности сира Вомака прощать обиды. Было ясно: едва он придет в чувства, тут же отправит людей в погоню. Оставалась надежда на то, что лорд еще долго не очухается или, с божьей помощью, и вовсе помрет. Однако, особенно уповать на это не стоило. Сир Вомак — мужчина крепкий, а ранения были кровавыми, но, при должном и быстром уходе, не слишком опасными.

Обоз повернул назад, в третий раз миновал развалины церкви и самым быстрым ходом, на какой были способны упряжные тяжеловозы, двинулся на север, через знакомый ручей. Эта дорога не вела в Солтаун, давая надежду, что здесь их искать не станут.

Погода помогла Хармону: начался весенний ливень. Снайпу, Вихрю и Доксету, сидевшим на козлах, приходилось несладко, однако верховым преследователям — и подавно. Мало удовольствия скакать в седле, сквозь плотную водяную завесу, прозябнув до костей и не видя даже на пять ярдов вперед. К тому же, вода превратила дороги в грязное месиво и стерла все следы.

Ливень налетал порывами еще несколько раз, а когда обессилел и совсем утих, стояла уже глубокая ночь. По всей видимости, погоня отстала и сбилась со следа. Путники расположились на ночлег.

Конечно, после схватки центром всеобщего внимания стал Джоакин Ив Ханна. Его осыпали восторгами, вслух припоминали и хвалили все его действия, финты, слова. Доксет раздобыл из какого-то неизвестного даже Хармону тайничка бутылку отменного орджа и налил герою полный кубок. Луизу особенно впечатлило то, как уверенно держался Джоакин, командуя сквайрами, а Вихренка и Сару — то, как воин сказал поверженному лорду: «Благодарю за угощение, добрый сир». Похоже, дети были готовы повторять эту фразу без конца. Стоит ли упоминать о том, с какой нежностью Полли обрабатывала раны Джоакина, приговаривая слова благодарности. Один Снайп хмуро спросил:

— И чего же ты так долго раздумывал? Хотел сперва на Луизины сиськи поглядеть, а потом уж сражаться?

Важно и неторопливо Джоакин пояснил:

— Я-то мог и раньше убить подонка, не сомневайся. Но одно меня останавливало: убей я его, потом закололи бы нас всех. С шестеркой копейщиков мы бы не справились. Вот я и думал, как же выкрутиться, пока не смекнул, что нужно этого Вомака не рубить насмерть, а только ранить. А как надумал, так и сделал.

— Верное решение, — признал Снайп, — молодчик. А зачем назвался рыцарем?

— Так ведь он иначе нашел бы зацепку, чтобы от поединка улизнуть. Дескать, ему бы честь не позволила биться с низкородным… Хотя, какая там честь!..

— И это верно.

Хармон тоже поблагодарил Джоакина за спасение и обещал дать хорошую награду. Но слова вышли скомканными: недавний ужас все еще сидел в голове и путал мысли.

— А с чего это вы так перепугались, хозяин? — довольно нахально спросил воин. — Давеча в лесу, при встрече с разбойниками, вы так не робели.

— Так ведь то шваль была, голодранцы, а это — лорд с вассалами… — попробовал отговориться Хармон.

— Парень прав, хозяин, — влезла Луиза. — Я тоже прежде не видала, чтобы у вас настолько душа ушла в пятки, хотя мы с вами уже шестой год колесим. Вы словно язык проглотили. Отчего молчали? Отчего не показали графское письмо и грамоту? Граф пускай шейландец, а не путевец, но все важный человек. Глядишь, и отстали бы от нас.

— Видите ли, дорогие мои, — хмуро пояснил торговец, — нельзя нам кому попало показывать грамоту. Она большую ценность имеет, если ее прочтет тот, кому не положено, то захочет себе забрать. И нас порешить может, чтобы мы графу не донесли на него.