Без помощи вашей

— Вот потому весь мир и превращается в навозную кучу!

Хармон нахмурился.

— Ты, приятель, за языком-то следи. Не забывай, что ты с купцом беседуешь.

Джоакин промолчал. Если и было у него желание извиниться, то парень его успешно скрыл. Неожиданно для самого себя, торговец начинал злиться. Прежде он посмотрел бы сквозь пальцы на Джоакинову спесь, но сегодня… Может, дело было в светлых кудрях Полли, слегка касавшихся его плеча, а может, в четырех тысячах эфесов, которые Хармон уже привык считать своими.

— К слову сказать, — произнес Хармон, — я вот подумываю купить себе этот самый дом. Что ты на это скажешь?

— Дом возле рельсов?! — даже Джоакин понял, что это дорогая штука. — Неужели вы столько денег своими телегами наездили? Не верится.

— Зря не веришь. Наш брат купец умеет свою жизнь построить и звонкую монету заработать. Не пройдет и пары месяцев, как я стану хозяином этого дома, а ты будешь внизу у дверей вахту нести.

Перекошенная физиономия Джоакина немало порадовала торговца.

— Монетой хвалится тот, у кого нет иных достоинств, — процедил парень.

Хармон хохотнул:

— О, да, в похвальбе-то ты знаешь толк получше моего! Тут я тебе уступлю первенство.

— Я никогда не хвалюсь почем зря! Но и скрывать свои достоинства не приучен.

— Твои достоинства? Хо-хо! Это какие же?

Джоакин презрительно фыркнул и щелкнул пальцами по рукояти меча. Полли попыталась разнять перебранку:

— Ну что же вы, что вы! Такой прекрасный день, чудесная прогулка, не нужно портить ее ссорой!

Оба мужчины восприняли ее слова как поощрение продолжить схватку. Хармон сказал с насмешкой:

— Ты, видать, считаешь, что умение махать мечом — главная ценность на свете? Так я тебя расстрою. В тебе этого умения на эфес, а дури в башке — на десять, а самолюбия — на сотню. Прежде головой нужно орудовать, а после уже клинком. Если не умеришь свою гордыню, никакой меч тебе не поможет.

— Ты слыхала, как он заговорил? Отчего-то в поле перед сиром Вомаком наш славный купец другую песенку пел! Полные штаны наклал! Не будь меня, где бы он теперь оказался?

Джоакин обратился к Полли, однако не нашел в ней поддержки.

— Он в чем-то прав, Джоакин, — осторожно сказала девушка. — Гордыня может испортить жизнь человеку.

— Так ты с ним заодно?!

Хармон довольно усмехнулся:

— Помяни мое слово: коли будешь и впредь так высоко задирать нос, то недолго твоя голова удержится на плечах. Кто-то из обожаемых тобою дворян ее и оттяпает. Впрочем, не скажу, что это тебе очень уж во вред пойдет. Твоя башка все равно одним самодовольством наполнена, больше ничего в ней полезного нет.

На скулах Джоакина заиграли желваки.

— Я не потерплю, чтобы какой-то купчина так говорил со мной! Я — сын рыцаря! Вам следует извиниться!

— Ха-ха! Перед тобою, что ли? Ты, видать, позабыл, кто из нас кому служит! Я тебе монету плачу, несмотря на твой длинный язык. А могу и не платить.

— Так и не платите, — зло бросил Джоакин.

— Ты что же, хочешь, чтобы я рассчитал тебя?

— Будто мне много радости служить торгашу!

Хм. Джоакин мог пригодиться Хармону при сделке с бароном — как никак, придется везти телегу золота в Лабелинский банк. Но пойти на попятную торговец не мог: отступи он теперь, Джоакин сядет ему на шею и ноги свесит, а Полли решит, что он, Хармон, безвольный слабак.

— Уходи, ты свободен, — сказал Хармон. — Коли купец не годится тебе в наниматели, а мещанка — в жены, то ступай на все четыре стороны. Поглядим, как быстро ты найдешь нового хозяина. У меня-то с новым охранником не возникнет никаких затруднений.

Джоакин спрыгнул на мостовую и, не прощаясь, ушел прочь. Полли подалась было следом за ним, но остановилась, упершись взглядом в спину парня.

— Правильно, — сказал Хармон. — Не беги за ним, он тебя не стоит.

Когда Хармон и Полли вернулись в гостиницу, Джоакиновой гнедой кобылы уже не было в стойле.

* * *

Хармон проснулся в гостиничной комнатушке от робкого стука в дверь. Было далеко за полночь, лунный свет едва просачивался сквозь щели в ставнях.

— Кому это не спится?.. — раздраженно проворчал торговец.

— Впустите, хозяин, — послышалось из-за двери. Голос принадлежал Вихренку.

— Чего тебе надо?

— Хозяин, есть дело… прошу, впустите.

— Какое еще дело?

Пауза.

— Срочное, хозяин.

Хармон встал, чертыхаясь, наощупь добрался до двери. Голос Вихренка звучал сдавленно, будто испуганно. Спросонья Хармон не успел понять, что мог означать этот испуг. Он отодвинул засов и толкнул дверь.

Там, действительно, был Вихренок. У его горла поблескивало лезвие ножа. За спиной паренька стоял мужчина в кожаной броне, рядом второй. В руках второго была масляная лампа и короткий меч.