Без пощады 3

Как же жаль, что Вольфганг Ржавый уже сдох — он бы с радостью сейчас прикончил его собственноручно, заставив перед этим помучиться куда сильнее, чем это сделал бы Нортис.

А еще надо прикончить парочку тех седых упырей из администрации приюта. Что они там писали в докладах? Биологический мусор, не способный к сложному мышлению и не обладает амбициями? Дебилы! Этот гребаный Нортис Вертинский умеет очень неплохо мыслить, у него железная воля, невероятная мать ее решимость, а амбиции… амбиции у него вообще запредельные, раз он собрался мстить элите здешнего общества…

Помимо этого Вертинский, в отличие от него самого вполне был готов к смерти — в этом Сальвати не сомневался. После каждого убийства Нортис исчезал не из боязни быть убитым, а из нежелания быть пойманным — ведь он еще не завершил свою вендетту.

Известны ли Вертинскому имена всех его кровников? В этом можно даже не сомневаться. Более того — Витторио был почти уверен, что он сам находится в числе заочно приговоренных киборгом-мстителем.

Глава безопасности взглянул на браском, ожидая подтверждения выполнения недавнего своего приказа. Всех еще живых и причастных к убийству семьи Вертинских — включая его собственного сына — самое время спрятать так надежно, как это только возможно. И прятать надо не под куполом Астероид-Сити. Самое время его сыну повидать бескрайнюю вселенную. И для этого вполне может подойти примерно такой же круизный космический лайнер как недавно атакованный пиратами Гранд Че. Главное оказаться там анонимно и следующие несколько лет провести в безмятежном убивании времени…

Тут главное успеть убрать их всех из города до того, как они попадут в руки дознавателей.

Повернувшись к панорамному окну, Сальвати сделал еще один глоток старого вина и, утирая поползшую по подбородку красную струйку, задумчиво спросил у собственного отражения:

— А собственного сына сможешь убить, если придется?

Искаженное отражение криво улыбнулось и промолчало…

Глава 5

28.

Горстка протрезвевших и буквально подыхающих от жесточайшего похмелья покрытых чужой кровью мятежников медленно приходила в себя в одном из многочисленных тупиков «внешнего» сектора. Кто-то еще лежал среди бутылок и дубинок, остальные уже сидели или стояли, покачиваясь и пытаясь осознать постылую реальность. Давно отбившись от большей части мятежников, они ушли в долгий пикирующий запой, разбавив бухло дозерами с наркотой. Кое-как сумев вернуть к жизни те части мозгов, что отвечали за связную речь, они начали вяло переругиваться, одновременно пытаясь вспомнить хоть что-то. Воспоминания не пришли ни к кому — как выяснилось где-то в середине мучительной для всех беседы. Глядя на битое стекло и смятое пластик под ногами, на лужи застывшей блевоты, на обильные следы крови на лицах, в волосах, на одежде и руках, они понимали, что упустили что-то очень важное… но как не старались, вспомнить им ничего не удалось. Все было в сером шипящем тумане, а любая попытка уцепиться за любой блуждающий обрывок случайного воспоминания превращалась в новую вспышку головной боли.

Самый громкий и активный из них, поняв, что так они ничего не добьются, неимоверными усилиями сумел пробудить к жизни хотя бы часть своего давно пропитого разума, понял, что здесь в мертвом тупике оставаться нельзя и начал пинками поднимать стонущих забулдыг.

— Выбираться отсюда надо — булькал он, поднимая очередного мужика на подгибающиеся ноги — Уходить надо…

Поднятые люди тут же опускались обратно за заблеванный пол, чаще всего опять вытягиваясь во весь рост и почти бессвязно умоляя дать воды и наркоты. У уже почти отчаявшегося лидера не было ничего из перечисленного, а последний найденный на дне окровавленной бутылки глоток самогона он выпил сам, выплюнув потом пару чьих-то плававших там зубов. Мерзко? Да нет. Пивал и похуже, а забористый самогон убьет любую заразу. Зато доза алкоголя придала ему сил и он с удвоенным рвением принялся тормошить вялых и ничего больше не желающих мятежников.

Он успел поднять на ноги пятерых из шестнадцати. Еще трое опомнились настолько, что начали помогать. Забрезжил шанс уйти отсюда или хотя бы отослать нескольких на поиски воды, бухла и свежей информации. Что вообще происходит в родном окраинном секторе?

— Мы победили? — с вялым безразличием спросила лежащая у стены женщина с перебинтованной головой и ничем не прикрытыми жесток обожженными руками — Свобода победила?

— Нет — ответил ей насмешливо лязгнувший бодрый голос.

Тупик залило немилосердно ярким слепящим светом. Задавшая вопрос о свободе и победе женщина получила очередь из трех игл в лицо и затихла навсегда среди мусора. В следующие секунды погибло еще семеро, после чего свет чуть угас и в слепящем мареве проявились очертания пяти полицейских в боевой броне. Сделав пару тяжелых шагов, коп направил плечевые фонари в лицо задрожавшего мятежника — того самого, что так пытался поднять и увести остальных.

— Где Мика Доза? — все так же насмешливо осведомился коп, продолжая слепить мятежника ярким светом фонарей.